Уитни, Эли

Эли Уитни

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Илай Витни (англ. Eli Whitney; 8 декабря 1765, Уэстборо, Массачусетс — 8 января 1825) — Американский изобретатель и промышленник. Изобрёл хлопковый волокноотделитель (хлопковый джин (cotton gin)), одним из первых сконструировал фрезерный станок, заложил основы организации массового производства в машиностроении.

Использование хлопковых волокноотделителей укрепило экономику Южных штатов перед Гражданской Войной в США и стало одной из предпосылок сохранения рабства. Несмотря на многочисленные патентные дела в судах, Витни не смог извлечь выгоды из этого своего изобретения. Позднее, работая над военными заказами для армии, разработал принцип взаимозаменяемости деталей на сборке и довел его до промышленного применения.

Ранние годы жизни

Илай Витни родился 8 декабря 1765 в городе Уэстборо (Westborough) штата Массачусетс, в 15 км от Вустера, в семье зажиточного фермера. Эли был старшим ребёнком в семье, его мать, Элизабет Фей, умерла, когда ему ещё не исполнилось 12 лет. Уитни рано проявил инженерные способности, работая в юности в кузнице, в частности разработал машину для производства гвоздей. В возрасте около 20 лет Витни решил поступить в Йельский Колледж изучать юриспруденцию, но из-за противодействия мачехи он только в возрасте 23 лет покинул дом и поступил в колледж.

Окончив колледж в возрасте 27 лет, Витни отправился работать преподавателем в Южной Каролине, но случайно встретившись со вдовой генерала Натаниеля Грина принял её предложение работать поверенным на плантации в Джорджии.

Хлопкоочистительная машина

На плантации Витни столкнулся с проблемой очистки сортов нагорного хлопка-сырца (upland seedcotton). Эти сорта хлопка были неприхотливы, но требовали трудоёмкого ручного труда для разделения хлопкового волокна и мелких твёрдых семян. Витни сконструировал машину хлопковый джин, позволившую в несколько раз увеличить производительность труда. Нити сита удерживали семена, в то время как барабан с изогнутыми проволочками-крючками отрывали волокна, вращающаяся щётка снимала волокна с крючков барабана.

14 марта 1794 Витни получил патент на хлопкоочистительную машину. Изобретатель и его компаньон Финеас Миллер (Phineas Miller) пытались собирать с плантаторов часть обработанного хлопкового волокна за использование изобретения. Производство хлопка увеличилось в сотни раз, но большинство плантаторов игнорировало патент. Многочисленные судебные дела не увенчались успехом, и в 1801 Витни и Миллер решили договориться с хлопковыми штатами об уплате единовременной суммы, но только два штата согласилось на такую форму оплаты, а основная часть собранных денег ушла на покрытие судебных издержек и долгов. Витни решил оставить хлопковое дело и возвратиться на Север, в город Нью-Хейвен (Штат Коннектикут).

«Хлопок Король» (King Cotton) стал играть значимую роль в экономике и политике южных штатов, но развитие хлопководства укрепило позиции сторонников рабства.

Принцип взаимозаменяемости

В Январе 1798 Витни заключает договор с правительством США о поставке в 1800 10 тыс. мушкетов и начинает организовывать новое производство, основанное на сочетании мощи машин, разделения труда и принципа взаимозаменяемости, популяризации которого Витни посвятил оставшуюся жизнь. До Витни мушкеты изготавливались индивидуально, детали одного ружья часто не соответствовали по размерам деталям другого. Согласно принципу взаимозаменяемости все детали должны изготавливаться массово, с точностью, позволяющей собрать продукцию из деталей разных партий. Витни массово использовал новые технологии обработки металла, позволяющие снизить требования к навыкам рабочих.

Хотя Витни опоздал с выполнением заказа на 8 лет, он создал новую систему производства и следующий заказ — на 15 тыс. мушкетов — выполнил уже за два года. Использование новых машин и разделения труда прослеживаются по многим документам, однако некоторые исследователи считают, что Витни так и не удалось добиться взаимозаменяемости в производстве. Идея использования взаимозаменямых деталей до Витни была предложена Французским артиллерийским офицером Жаном Батистом Вакет Де Грибовалем (Jean-Baptiste Vaquette de Gribeauval), Американцами Джоном Холлом (John H. Hall) и Симеоном Норсом (Simeon North).

Фрезерный станок

Некоторые историки (например, Joseph W. Roe) утверждают, что именно Илай Витни был изобретателем фрезерного станка, другие (Woodbury, Smith, Muir) считают, что он был лишь одним из ряда инженеров, сконструировавших и усовершенствовавших это оборудование в 1814—1818 годах. Обработка металла на фрезерном станке позволила добиться большей точности изготовления деталей при меньшей квалификации рабочих, повысить производительность труда.

Последние годы жизни и семья

В 1817 Витни женился на Генриетте Эдвардс (Henrietta Edwards), дочери главы демократической партии Коннектикута и кузине Президента Йельского Колледжа.

Эли Витни умер 8 января 1825 от рака простаты в возрасте 59 лет, оставив наследство четверым сыновьям.

Дети

• Илай Витни Младший (Eli Whitney, Jr. 1820—1894) начал управлять оружейным заводом в 1841, был партнёром другого видного оружейника, Сэмюэля Кольта.
• Илай Витни Четвёртый (Eli Whitney IV 1847—1924) продал оружейный завод Витни компании «Winchester Repeating Arms», также располагавшейся в Нью-Хейвене.

Память

В 1970-х был открыт Музей Илая Витни.

Литература

• Уилсон М. Американские учёные и изобретатели / Пер. с англ. В. Рамзеса; под ред. Н. Тренёвой. — М.: Знание, 1975. — С. 19-26. — 136 с. — 100 000 экз.

Ссылки

• Митчел Уилсон. [physicomp.lipetsk.ru/statia/3.htm Ему любая задача под силу] / Американские ученые и изобретатели. — М.: Знание, 1975. — перевод статьи Mitchell Wilson. [www.eliwhitney.org/inventor.htm He can make anything] / American Science and Invention: A Pictorial History, New York, 1954; pp. 78-83
• [www.whitneygen.org/archives/biography/eli.html Биография Эли Уитни на сайте «Whitney Research Group»]
• [www.eliwhitney.org/ Музей-мастерская Эли Уитни]

Отрывок, характеризующий Уитни, Эли

С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.