Уйгун

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Уйгун
Имя при рождении:

Рахматулла Атакузиев (узб. Rahmatulla Otaqo‘zi)

Псевдонимы:

Уйгун (узб. Uyg‘un)

Дата рождения:

1 (14) мая 1905(1905-05-14)

Место рождения:

село Мерке,
Туркестанский край
Российская империя
(современная Жамбылская область, Казахстан)

Дата смерти:

1990(1990)

Гражданство:

Российская империя, СССР

Род деятельности:

поэт, драматург, переводчик

Язык произведений:

узбекский

Дебют:

1925

Награды:
[uygun.uz z]

Уйгун (узб. Uyg‘un, псевдоним, настоящее имя — Рахматулла Атакузиев (узб. Rahmatulla Otaqo‘zi); 14 мая 1905, с. Мерке, совр. Казахстан — 1990)  — узбекский поэт и общественный деятель.





Биография

Родился в 1905 году в селе Мерке на территории современного Казахстана. Дебютировал в печати в 1925 году. В том же году окончил Педагогическую Академию в Самарканде и начал работать там преподавателем. Позднее работал в других ВУЗах УзССР. В 1929 году вышел в свет первый сборник стихов «Радость весны». Является автором большого количества пьес, очерков и путевых заметок. В разное время был депутатом Верховного совета УзССР, председателем Правления Союза писателей Узбекистана, редактором журналов «Шарк юлдузи» и «Муштум».

Избранные произведения

  • «Асрлар» («Две эпохи») 1967 год. (пьеса; перевод на русский язык в 1968 году) о строительстве Фархадской ГЭС.
  • «Абу Райхан Беруни» (пьеса для театра о великом учёном-энциклопедисте и писателе Аль-Бируни).
  • «Мотылёк» (пьеса для театра)

Награды, премии, почётные звания

, 4 других ордена, а также медали.[2]

  • Народный поэт Узбекской ССР (1965)[1]

Напишите отзыв о статье "Уйгун"

Примечания

  1. 1 2 Энциклопедический словарь. — М.: Большая рос. энцикл., 2011.
  2. Уйгун — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).

Ссылки

Web-site uygun.uz

Отрывок, характеризующий Уйгун

«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.