Уймонская роспись
Уймóнская роспись — направление декоративно-прикладного искусства, отличительной чертой которого является синтез нескольких техник, таких как обработка полудрагоценных камней, резьба по дереву, валяние, токарные изделия и роспись по дереву. Основными темами произведений являются мифы и сказания народов, населявших Горный Алтай в древние времена: скифов, тюрков, алтайцев. В своих работах художники используют материалы культурного наследия Алтая: национальные орнаменты, «звериный стиль», сохранившиеся наскальные рисунки и археологические находки. Начало новому стилю положило сотрудничество мастера по дереву и камню Виктора Николаевича Лихачёва и алтайского художника Анатолия Петровича Веселёва, авторами творческого объединения «Самоцветы».[1]
История создания
Творческое объединение «Самоцветы» было организовано в 2013 году в селе Верх-Уймон Усть-Коксинского района Республики Алтай, в художественных мастерских Сибирского Рериховского общества на базе филиала музея Н. К. Рериха[2], и в настоящее время развивает несколько направлений декоративно-прикладного искусства. Долгие творческие поиски привели к росписи инкрустированных камнем деревянных форм. Композиция первых произведений уймонской росписи заключалась в том, что вокруг инкрустированного в центре камня создавалась композиция, целью которой являлось раскрытие природной выразительности минерала и акцент на нем. Впоследствии менялись формы как самих изделий, так и вставок, ровно как и их количество и размер, что позволяло придать изделиям разнообразие.
Напишите отзыв о статье "Уймонская роспись"
Примечания
[www.altai.aif.ru/culture/v_barnaule_otkrylas_vystavka_unikalnyh_rabot_samocvety_uymonskoy_doliny «Аргументы и Факты» о направлении] [www.youtube.com/watch?v=r6k0EX7KzX4 «Наши Новости», интервью с В. Н. Лихачёвым ]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не проставлены тематические категории. Вы можете помочь проекту, найдя их или создав новые, а потом добавив их в статью.
|
Отрывок, характеризующий Уймонская роспись
Пьер поехал обедать к княжне Марье.Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
