Уйская пограничная линия
Уйская укрепленная пограничная линия — система казачьих укреплений и редутов, созданных в период с 1739 по 1743 гг., с целью охраны внутренних границ Российской империи от набегов киригиз-кайсаков и ногайцев. Первоначально, относившаяся к Оренбургской пограничной линии и делившаяся на Верхне-Уйскую и Нижне-Уйскую дистанции.
История
Российские укреплённые линии — система обороны границ и приграничных районов, заключавшаяся в возведении укреплённых пограничных, сторожевых, оборонительных, кордонных, береговых линий и засечных черт на окраинах Российского государства в XVI—XIX веках для защиты внутренних территорий страны от нападений извне.
«По утверждению российских историков, засечные черты предназначались для „защиты страны от нашествия татар“, „защиты заволжских и закамских жителей от набегов калмыков, башкирцев, киргизов и каракалпаков“, „защиты водворявшихся поселенцев от набегов кочующей орды“ и т. п. С подобными утверждениями можно было бы согласиться в случае, если бы речь шла о непосредственной защите исторической территории государства от внешней агрессии. Но речь идет о возведении засечных линий и крепостей на оккупированных территориях. Следовательно, перечисленные сооружения были возведены для отторжения земель соседних государств и народов. И не только для отторжения, но и в качестве исходного рубежа для организации новых наступлений на них. Как видно из вышеприведенного перечня, основными целями Русского государства являлись Кавказ, Казахстан, Средняя Азия, но в первую очередь — земли Ногайской Орды. В этих условиях засечные черты выполняли роль своеобразной „ползучей“ границы на юго-востоке России, которая отодвигалась все дальше и дальше.»[1].
С присоединением казахских земель к России в XVIII веке была организована Оренбургская укрепленная пограничная линия. В период с 1739 по 1743 годы, были организованы Верхне-Уйская и Нижне-Уйская дистанции Оренбургской пограничной линии. «Начиная с верховья Уя, в дистанцию входили Верхне-Уйская, Петропавловская, Степная крепости и Подгорный редут.»[2] Названные укрепленные пункты (за исключением Верхне-Уйской) в середине мая 1774 были взяты войском Е. И. Пугачева в ходе его наступления от Белорецкого завода к Троицкой крепости.[3] К Нижне-Уйской дистанции относились крепости: Троицкая, Каракульская, Крутоярская и Усть-Уйская. «Между крепостями были построены редуты: Ключевской, Луговской, Кочердыкский и Озерный. Заселение края продолжалось. С постройкой Нижне-Уйской дистанции укреплений усилился приток населения в междуречье Миасса и Уя. Здесь были основаны крестьянские слободы: Куртамышская (1745 г.), Таловская (1747 г.), Каминская (1749 г.), чему предшествовало прошение Окуневских государственных крестьян в Оренбургскую губернскую канцелярию.»[4]
Напишите отзыв о статье "Уйская пограничная линия"
Примечания
- ↑ Р. Амирханов [www.tataroved.ru/publication/almet/7/6/ Закамские засечные линии – восточные границы России (Альметьевский регион во 2-й половине XVII – 1-й половине XVIII веков)]. [www.webcitation.org/69MQCj33M Архивировано из первоисточника 23 июля 2012].
- ↑ Ведомость, представленная генерал-майором И. И. Давыдовым в Военную коллегию при рапорте от 15 июля 1770. — РГВИА. Ф.20. Д.776. Л.151-155.
- ↑ www.orenburg.ru/culture/encyclop/tom2/tom2_fr.html
- ↑ Хлызов М. И. Станица на Тоболе: краеведческий сборник.- Курган, 2002. — 429 с.
Отрывок, характеризующий Уйская пограничная линия
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
