Указания по безопасности R/S
Указания по риску и безопасности (фразы по риску и безопасности, R/S-фразы; англ. Risk and Safety Statements, R/S statements, R/S numbers, R/S phrases, R/S sentences) — система кодов опасности и их описаний для маркировки опасных химических веществ и материалов.
Законодательное регулирование
Впервые Указания были введены 27 июня 1967 года директивой ЕЭС 67/548/EEC[1] (приложения III и IV).
6 августа 2001 года список был подтвержден директивой Евросоюза 2001/59/EC,[2] в которой приведен перевод фраз на все языки стран — членов ЕС.
Несмотря на то, что маркировка опасных материалов R/S-фразами обязательна только на территории ЕС, данная система кодов используется также и в других странах мира.
Согласно постановлению Европарламента № 1272/2008[3] от 16 декабря 2008 года существующая система кодов должна быть полностью переработана в соответствии с «Согласованной на глобальном уровне системой классификации и маркировки химических веществ (СГС)»[4] до 31 мая 2015 года
Расшифровка R/S кода
Указания по риску и безопасности состоят из двух частей: фраз риска (R) и фраз по безопасности (S). Каждая часть состоит из буквы (R или S) и следующего за ней перечня номеров, кодирующих конкретные факторы риска или указания по безопасности. Каждое сочетание буква-номер соответствует одинаковой по значению фразе на всех языках.
При перечислении номера разделяются дефисом. При этом фразы, соответствующие каждому из номеров, приводятся полностью, не объединяясь.
Пример:
R/S-указания для уксусной кислоты:
Код Расшифровка R10-35 Огнеопасно. Вызывает сильные ожоги. S23-26-45 Не вдыхать пары. В случае попадания в глаза немедленно промыть глаза большим количеством воды и обратиться за медицинской помощью. В случае аварии или при плохом самочувствии немедленно обратиться за медицинской помощью (по возможности предъявить этикетку материала).
Некоторые сочетания фраз являются стандартными и объединяются в одну фразу. В этом случае номера исходных фраз перечисляются через косую черту (/). Все такие сочетания регламентированы и перечислены вместе с расшифровкой в указанных директивах.[1][2] Различные стандартные сочетания номеров отделяются друг от друга и от одиночных номеров в соответствии с общим правилом — через дефис.
Пример:
R/S-указания для этилбромацетата:
Код Расшифровка R26/27/28 Очень токсично при вдыхании, попадании на кожу и проглатывании. S7/9-26-45 Хранить контейнер плотно закрытым и в хорошо проветриваемом помещении. В случае попадания в глаза немедленно промыть глаза большим количеством воды и обратиться за медицинской помощью. В случае аварии или при плохом самочувствии немедленно обратиться за медицинской помощью (по возможности предъявить этикетку материала).
См. также
Напишите отзыв о статье "Указания по безопасности R/S"
Примечания
- ↑ 1 2 [eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31967L0548:EN:NOT Директива 67/548/EEC]
- ↑ 1 2 [eur-lex.europa.eu/pri/en/oj/dat/2001/l_225/l_22520010821en00010333.pdf Директива 2001/59/EC]
- ↑ [eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2008:353:0001:1355:EN:PDF Постановление 1272/2008]
- ↑ [www.unece.org/trans/danger/publi/ghs/ghs_rev03/03files_r.html СГС, 3-е издание, 2009 г.]
Отрывок, характеризующий Указания по безопасности R/S
– Что ты говоришь?– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
