Указатель сюжетов фольклорной сказки

Указа́тель сюже́тов фолькло́рной ска́зки  — каталог, в котором классифицируются и систематизируются фольклорные сказочные сюжеты.

Общепризнанным указателем фольклорной сказки, отражающим международный сказочный материал, признанным в научных фольклористических кругах, стал «Указатель сказочных типов» Стита Томпсона (Thompson Stith. «The types of the folktale». Helsinki, 1973), созданный на основе указателя Антти Аарне (Aarne Antti. «Verzeichnis der maerchetypen». Helsinki, 1910). Существуют множество национальных (например, «Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка». Ленинград, 1979), региональных указателей, указателей в научных сборниках фольклорной сказки (например, Афанасьев А. Н. «Русские народные сказки». В 3-х томах. Москва, 1984–1985), которые построены по системе Аарне — Томпсона. Эти указатели отражают материал национальной, региональной традиции, материал отдельных сказочных сборников.

Мотив — повторяющиеся образы, эпизоды или их сочетания максимальной протяжённости, встречающиеся в двух или более (практически — во многих) текстах.

Традиция — совокупность текстов, записанных у одной или нескольких соседних культурно близких этнических групп. Традиция состоит из одного или более мотивов.

В 2004 году вышел переработанный и дополненный указатель сказочных сюжетов по системе Аарне «Типы международных фольклорных сказок» (Hans-Jörg Uther. «The types of international folktales. A classification and bibliography». Parts I—III. Helsinki, 2004), составленный Гансом-Йоргом Утером.

Помимо существующих указателей, опирающихся на классификацию сказочного материала по системе Аарне — Томпсона, велась и ведётся разработка новых указателей на основе других методов классификации (Бронислава Кербелите. «Типы народных сказок. Структурно-семантическая классификация литовских народных сказок». Москва, 2005).

Необходимость наличия указателей сказочных сюжетов вызвана потребностью в ориентации в огромном количестве текстов сказок. А появление новых указателей, основанных на новых методах классификации сказочного материала, вызвано желанием более точного выделения сюжетных, а также мотивных типов классифицируемых сказочных фольклорных текстов (см. произведение фольклорное).

История создания указателей фольклорных сказочных сюжетов

Опыты классификации и систематизации сказочных сюжетов вплоть до начала XX века предпринимались неоднократно и исчисляются несколькими десятками. Однако ни один из них не был доведен до конца и не вошёл в научный обиход. Успешным оказался лишь «Указатель сказочных типов», составленный А. Аарне; в русской традиции данный труд более принято называть «Указателем сказочных сюжетов».

«Указатель сказочных типов» Антти Аарне

Аарне, в отличие от своих предшественников, рассматривал в своём «Указателе сказочных типов» весь накопившийся материал текстов, находившийся в распоряжении науки. Этот накопившийся материал находился в нескольких европейских сборниках, из которых крупнейшим был сборник Афанасьева. Учёный издал свой указатель на немецком языке под названием «Verzeichnis der Märchentypen», в г. Хельсинки, в 1910 году, в серии FFC («Folklore fellows communications»). Аарне в основу своей классификации сказочных сюжетов положил принцип разделения текстов по жанровым разновидностям. Учёный выделил следующие группы:

1) сказки о животных;

2) собственно, сказки; в группу входят следующие жанры:

А) волшебные сказки;

B) легендарные сказки;

D) сказки о глупом чёрте (великане);

3) анекдоты.

Внутри этих групп сказки объединяются в гнёзда по тематическому признаку (типу): каждая сказка (как целостный рассказ, а в ряде случаев — характерный мотив или эпизод) имеет порядковый номер (в первой группе — от 1 до 299, во второй — от 300 до 1199, и в третьей — от 1200 до 1999); в нумерации были оставлены пропуски для внесения новых сюжетов (типов). Фактически число установленных Аарне сюжетов (типов) не превышает тысячи. Аарне предусмотрел для своего указателя около 2400 номеров. Каждый сказочный тип имеет краткое описание и библиографический указатель.

«Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне» Н. П. Андреева

Каталог Аарне получил всемирное распространение и вошёл в международную науку. Он был переведён на многие европейские языки. На русский язык его перевёл Н. П. Андреев под заглавием «Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне» (1929). Андреев снабдил свой указатель библиографическими ссылками на новейшие русские сборники. Название книг давались вкратце. Сказки в книгах давались под номерами, когда было необходимо, указывалась страница. Если в сборнике сказка отдалённо напоминала интересующий тип сказки, то давался номер сказки в скобках. Андреев внёс в указатель ряд дополнений из русского материала. Точно так же поступили учёные других стран. Нововведённый материал обозначался звёздочкой (символом астериск «*») с правой стороны цифры. В некоторых случаях для обозначения новых сюжетов, для дополнений уже не хватало оставленных в том или ином цикле сюжетов незаполненных номеров. В таких случаях рядом с основной арабской цифрой ставились римские цифры. Отдельные типы сюжетов разбивались на подтипы. Такие подтипы обозначаются прописными латинскими буквами справа от цифры. Так, например, сказочный тип «Мачеха и падчерица» (указатель Аарне в переводе Андреева = АА 480) разбита на шесть подтипов, обозначенных буквами А, В, С и т. д. Андреев, переводя указатель Аарне на русский язык, обнаружил, что большое количество русских сказок в нём не предусмотрено. Он ввёл эти сказки в переведённый им указатель, снабдив соответствующие номера (цифры или буквы) астериском с левой стороны (например, «*64» — «Лиса топит кувшин»).

Пример классификации сказочного материала в «Указателе сказочных сюжетов по системе Аарне» Н. П. Андреева

480. Мачеха и падчерица.

• В. Гонимую падчерицу увозят в лес и бросают её там. Морозко, 12 Месяцев, баба-яга, леший испытывают девушку и богато награждают её за кротость, трудолюбие, терпение. Родная дочь также хочет получить подарок, но не выдерживает испытание и погибает. — Аф. 95, 96, 97, 99, 102; Худ. 13, 14; Эрл. 9; Онч. 108; Жив. стар. (317), 387; Пермск. 77; См. 155а, Кор. 11; Карн. (5); 28, 101; Оз. 23, 28; Купр. 24; Ков. 20, 21; Чкал. 195; Госп. 25; (Белом. 38); Тум. 5; Горьк. 81; Пушк. 25. — ВР 1 24

«Типы фольклорных сказок» Стита Томпсона

Дополнения вносили некоторый разнобой и требовали учёта и упорядочения. Это было сделано американским учёным Ститом Томпсоном, который перевёл указатель на английский язык и учёл все сделанные за это время дополнения (Хельсинки, 1927). В 1964 перевод был переиздан с дальнейшими дополнениями по национальным каталогам. Многократные доработки «Указателя» Аарне (1928, 1961, 1964, 1973) сделали труд Аарне универсальным международным каталогом сказочных сюжетов, без обращения к которому не может обойтись ни один исследователь устных повествовательных традиций.

В своём нынешнем виде «Указатель» Аарне-Томпсона (AaTh) включает также ссылки на основные повествовательные мотивы (для каждого сюжетного типа) — по шеститомному «Индексу мотивов» С. Томпсона. Кроме того, он содержит отсылки не только к крупнейшим сказочным сборникам, но и также к десяткам региональных каталогов, описывающих (по системе AaTh или как-либо иначе) ту или иную национальную сказочную традицию; региональные же каталоги (как и специальные указатели к отдельным сказочным сборникам), в свою очередь, обязательно включают ссылки на AaTh.

«Типы международных сказок» Ганса-Йорга Утера

В 2004 году увидела свет новая редакция указателя сказочных сюжетов по системе Аарне — Томпсона (Hans-Jörg Uther 2004:The Types of International Folktales. A Classification and Bibliography. Parts I—III. Helsinki). В указателе описания сказочных типов полностью переписаны и сделаны более точными. Было введено более 250 новых типов.

«Сравнительный указатель сказочных сюжетов. Восточнославянская сказка»

Новейшим указателем русских, а также белорусских, украинских сказочных сюжетов, как было сказано, является «Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка». — Л., 1979. В нём делается отсылка на старую нумерацию, приведённую в «Указателе сказочных сюжетов по системе Аарне» Н. П. Андреева (например, номер «2022 В» соответствует номеру «АА *241 3»).

Проблема систематизации типов сказок в указателе Аарне-Томпсона, и пути разрешения этой проблемы

В указателях сюжета сказки, построенных по принципу классификации Аарне-Томпсона, не выдерживается систематизация типов (тип не соотносится с конкретным текстом сказки — единицы описания могут быть в середине или в конце конкретного текста, а во многих случаях возникает синонимия типов). Это связано с тем, что разработчиками указателя не решён теоретический вопрос о том, что подразумевать под понятием «тип»: «сюжет» или «мотив». Поэтому в последующих изданиях указателя дан алфавитный указатель предметов и лиц, а в случаях синонимии типов даны перекрёстные ссылки. В русском же издании указателя Аарне-Томпсона (1979) дан список возможных контаминаций, что решает в некотором роде проблему соотношения единиц описания с конкретными сказочными текстами. В электронной версии «Сравнительного указателя сюжетов. Восточноеврославянская сказка» добавлен алфавитный указатель предметов и лиц.

«Структурно-семантическая классификация литовских народных сказок» Б. Кербелите

Бронислава Кербелите разработала структурно-семантический метод и использовала его для составления «Структурно-семантической классификации литовских народных сказок». Прежде чем приступить к классификации и систематизации многочисленного сказочного материала, учёная определила основную единицу сюжетной структуры текста и назвала её «элементарным сюжетом» (ЭС). Кербелите делит свой указатель на две части:

• в первой части «элементарные сюжеты», составляющие тот или иной сказочный сюжет, перечисляются и соотносятся с типами сказочных сюжетов указателя Аарне-Томпсона;
• во второй части «элементарные сюжеты» приводятся отдельно вне конкретных сюжетов.

Кербелите, учитывая существования доминирующих и факультативных «элементарных сюжетов», приводит во второй части указателя все возможные использования «элементарных сюжетов» в тех или иных сказочных сюжетах (порой доминирующих «элементарных сюжетов» в одном «сюжете» может быть несколько; тогда это является случаем контаминации). Таким образом Кербелите старалась решить проблему описания сюжета не в статической форме, как это делается в указателе Аарне-Томпсона, а в динамической, обращая внимание на многочисленные сюжетные варианты (см. фольклорное произведение).

Указатели народных сказочных сюжетов в Интернете

• [www.ruthenia.ru/folklore/bspisok.html Китанина Т. А. Список указателей и материалов к указателям сюжетов и мотивов.]
• [www.ruthenia.ru/folklore/sus/index.htm Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка.]
• [feb-web.ru/feb/skazki/texts/af0/af3/af3-439-.htm Указатель сказочных типов к сборнику сказок Афанасьева А. Н. Т. 3 М., 1984–1985]

См. также

• Указатель фольклорных сюжетов и мотивов
• Фольклористика

Литература

• Андреев Н. П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л., 1929
• Бараг Л. Г. Указатель сюжетов сказок //Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. Минск, 1993 °C. 369—370
• Кербелите Бронислава. «Типы народных сказок. Структурно-семантическая классификация литовских народных сказок». Москва, 2005.
• Кербелите Бронислава, автор сборника, перевод и предисловие. [coollib.com/b/295720/read#t54 «Литовские народные сказки»]
• [www.ruthenia.ru/folklore/semindex.htm Неклюдов Ю. С. «Проблемы структурно-семантического указателя фольклорных сюжетов и мотивов»]
• Пропп В. Я. Указатель сюжетов // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. Т. 3. М., 1958, с. 454—502.
• Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка. Л., 1979 (СУС)
• Aarne A. Verzeichnis der maerchetypen. Helsinki, 1910.
• Thompson Stith «The types of the folktale». Helsinki, 1973.
• Thompson Stith «Motif-index of folk-literature». 6 vols. Copenhagen-Bloomington, 1955—1958.
• Hans-Jörg Uther «The types of international folktales. A classification and bibliography». 2004. Parts I—III.

Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia (Academia Scientiarum Fennica).

Отрывок, характеризующий Указатель сюжетов фольклорной сказки

Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.