Указ о единонаследии

Указ о единонаследии 1714 года (О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах) — нормативно-правовой акт, подписанный Петром I 18 (29) марта 1714 года. Указ регламентировал правовой статус дворянства и закреплял юридическое слияние таких форм земельной собственности, как вотчина и поместье. В указе о единонаследии впервые был использован термин «недвижимое имущество». Обнародование указа датируется 23 марта (3) апреля 1714 года. Указ имел обратную силу и, согласно его п. 14, действовал с 1 (12) января 1714 года.

Предпосылки принятия указа

В. О. Ключевский так разъясняет причины принятия указа: «Вам известно юридическое различие между основными видами древнерусского служилого землевладения, между вотчиной, наследственной собственностью, и поместьем, владением условным, временным, обыкновенно пожизненным. Но задолго до Петра оба эти вида землевладения стали сближаться друг с другом: во владение вотчинное проникали черты поместного, а поместное усвояло юридические особенности вотчинного. В самой природе поместья, как земельного владения, заключались условия его сближения с вотчиной».

Таким образом, сама жизнь, социально-экономические реалии, подтолкнули Петра к принятию этого нормативного акта: «Так к началу XVIII века поместье приблизилось к вотчине на незаметное для нас расстояние и готово было исчезнуть как особый вид служилого землевладения. Тремя признаками обозначилось это сближение: поместья становились родовыми, как и вотчины; они дробились в порядке разверстки между нисходящими или боковыми, как дробились вотчины в порядке наследования; поместное верстание вытеснялось вотчинным пожалованием».

Содержание указа

• Согласно положениям указа, происходило юридическое слияние поместного и вотчинного землевладения (на практике это сближение произошло гораздо раньше, однако, получило легитимацию только теперь). Возникло новое понятие — недвижимость.

«Понеже разделением имений после отцов детям недвижимых великой есть вред в государстве нашем, как интересам государственным, так и подданным и самим фамилиям падение».

• Указ запрещал отчуждать недвижимость, кроме случаев «нужды».
• Указ давал право наследовать неделимую недвижимость только одному сыну (как правило — старшему). Однако это не был принцип майората. Вот как об этом пишет В. О. Ключевский: «Это — не закон о майорате или „о первенстве“, навеянный будто бы порядками западноевропейского феодального наследования, как его иногда характеризуют, хотя Пётр и наводил справки о правилах наследования в Англии, Франции, Венеции… Мартовский указ не утверждал исключительного права за старшим сыном; майорат был случайностью, наступавшей только при отсутствии духовной: отец мог завещать недвижимое и младшему сыну мимо старшего. Указ установлял не майорат, а единонаследие, неделимость недвижимых имений»

Таким образом, Пётр добивался следующих результатов: землевладения ограждались от бесконечного дробления, а дворянское сословие — от обнищания. Запрет на отчуждение не позволял дворянину проиграть в карты или каким-либо другим образом «разбазарить» драгоценную землю. Кроме того, право на наследство, закреплённое только за одним сыном, вынуждало его братьев исправно служить на государственной службе — «искать чинов».

Недостатки указа

Пётр I, как отмечает большинство историков, все свои преобразования совершал «впопыхах», не всегда задумываясь о последствиях.

Новый указ, имевший многие прогрессивные черты, вызвал недовольство. К тому же, как и многие нормативные акты петровской эпохи, он не был достаточно хорошо разработан с точки зрения юридической техники. Неопределённость формулировок порождала сложность в исполнении указа.

В. О. Ключевский: «Он плохо обработан, не предвидит многих случаев, даёт неясные определения, допускающие разноречивые толкования: в 1-м пункте решительно запрещает отчуждение недвижимости, а в 12-м предусматривает и нормирует их продажу по нужде; устанавливая резкую разницу в порядке наследования движимых и недвижимых имуществ, не указывает, что разуметь под теми и другими, а это порождало недоразумения и злоупотребления».

Эти недостатки вызывали неоднократные разъяснения в последующих указах Петра. К 1725 году указ был подвергнут значительной доработке, допускавшей значительные отступления от первоначальной редакции.

По мнению В. О. Ключевского: «Закон 1714 года, не достигнув предположенных целей, только внёс в землевладельческую среду путаницу отношений и хозяйственное расстройство. Итак, подготовленный и обеспеченный неделимой недвижимостью офицер армейского полка или секретарь коллегиального учреждения — таково служебное назначение рядового дворянина по мысли Петра».

Литература

• Ключевский В. О. Курс русской истории: в 5 ч. — [www.runivers.ru/lib/book3102/9767/ СПб., 1904−1922. — 1146] с., [www.kulichki.com/inkwell/text/special/history/kluch/kluchlec.htm], [www.hrono.info/libris/lib_k/klyuch00.php]; [bibliotekar.ru/rusKluch/index.htm Русская история. Полный курс лекций] — М., 1988.; 1993.; [books.google.ru/books?id=kw_cux6A-uAC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false — в 2 кн. — ОЛМА-ПРЕСС, 2002.] — ISBN 5-224-03900-2, ISBN 5-224-03901-0; [books.google.ru/books?id=J6kFe8jty3MC&printsec=frontcover&hl=ru ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2004. — 831 с.] — ISBN 5-94849-564-7.
• Исаев И. А. История государства и права России. — М., 2006.
• История государства и права России / Под ред. Титова Ю. П. — М., 2006.

Ссылки

• Текст указа о единонаследии

Отрывок, характеризующий Указ о единонаследии

На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.