Указ о заселении дорог на калмыцких землях Астраханской губернии

«О заселении дорог на калмыцких землях в Астраханской губернии» — указ российского императора Николая I от 30 декабря 1846 года об освоении Калмыцкой степи, располагавшейся в пределах Астраханской губернии.

История

В 1830-е годы в Российской империи возник вопрос устройства государственных крестьян, которым занимался назначенный в 1837 году министром государственных имуществ граф Павел Киселёв. Чтобы разрешить этот вопрос, планировалось переселить желающих государственных крестьян в малозаселённые части империи. Целью указа «О заселении дорог на калмыцких землях в Астраханской губернии» было заселение Калмыцкой степи переселенцами из центральной России, Украины и других частей европейской части Российской империи. Также указом планировалось приобщить калмыков к оседлости, земледельческой культуре и дать возможность православным миссионерам проповедовать христианство среди калмыков, исповедовавших буддизм.

Указ Николая I «О заселении дорог на калмыцких землях в Астраханской губернии» был издан 30 декабря 1846 года. Реализация указа была поручена Комиссии по заселению калмыцких дорог, которая была создана в Астрахани. Комиссией руководил главный попечитель калмыцкого народа. Первым руководителем Комиссии по заселению стал Кирилл Оленич-Гнененко.

Описание

Согласно этому указу планировалось приобщить калмыков, занимавшихся кочевым животноводством к осёдлости и земледелию, а также заселить калмыцкую степь выходцами из европейской части Российской империи. Указ предполагал основать 44 станицы среди кочевий калмыцкого народа. Для основания станиц привлекались государственные крестьяне, которые должны были показать калмыкам пример земледельческой культуры. Переселившимся в Калмыцкую степь крестьянам выделялась земля в размере 30 десятин на душу. Одновременно крестьяне освобождались от налогов на восемь лет и получали пособие в размере 35 рублей.

В этих селениях также разрешалось селиться калмыкам всех сословий. Если калмыки выражали желание селиться в станицах, то им выдавалось денежное пособие с одновременным разрешением пользоваться улусными пастбищами. Размер пастбища, которое предоставлялось оседлому калмыку, зависело от его сословия. Нойонам выдавалось 1500 десятин на душу его семьи, аймачным владетелям — по 400 десятин, безаймачным — по 200 десятин, а калмыкам-простолюдинам — по 30 десятин.

Последствия указа

В результате указа в Калмыцкой степи стали селиться крестьяне. В это время возникли большинство сёл современной Калмыкии (Приютное, Троицкое, Башанта). В 1861 году в Калмыцкую степь из Богучара (Воронежская губерния) прибыл крестьянин Степан Кийков, который в 1862 году основал Элисту.

Источник

• [www.kalmnlib.ru/images/2016/kzd2016.doc Календарь знаменательных и памятных дат на 2016 год/ 2016 Җилин ончта өдрмүдин лит], М-во культуры и туризма РК, Национальная библиотека им. А. М. Амур-Санана; сост. В. В. Сангаджиева; ред. О. Е. Аргунова; отв. за изд. Н. Б. Уластаева. — Элиста, 2015, стр. 31
• Борисенко И. В., Переселенческая деревня Калмыцкой степи. 1847—1917 гг./ Очерки исторической географии Калмыкии. Дореволюционный период, глава V, Элиста, Калмыцкое книжное издательство, 1991, стр. 164—191.

Ссылки

• [stepnoy-sledopyt.narod.ru/history/priutnoe.htm Переселенческое село Приютное]

Отрывок, характеризующий Указ о заселении дорог на калмыцких землях Астраханской губернии

Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.