Укба ибн Амир аль-Джухани

Укба ибн Амир
араб. عقبة بن عامر
наместник Египта  664 — 667
Предшественник:	Утба ибн Абу Суфьян
Преемник:	Муавия аль-Кинди
Личная информация
Имя при рождении:	Укба ибн Амир аль-Джухани
Отец:	Амир аль-Джухани
Оказал влияние:	сунниты
Редактирование Викиданных

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

В Википедии есть статьи о других людях с куньей Абу Амир, именем Укба и нисбой Джухани.

Абу Хаммад Укба ибн Амир аль-Джухани (араб. عقبة بن عامر‎; ум. 678, Каир, совр. Египет) — сподвижник пророка Мухаммеда. Участвовал в битве за Дамаск, командовал мусульманской армией при завоевании Египта и в походе на Родос. Носил куньи Абу Хаммад или Абу Амир.

Биография

В день переселения пророка Мухаммеда из Мекки в Медину Укба ибн Амир пас своих овец в пустыне. Узнав о прибытии Пророка он бросил своих овец и немедленно отправился в путь, чтобы встретиться с ним. Увидев Мухаммеда, Укба попросил его принять присягу (байа).

Подобно тени, Укба неразлучно следовал за пророком Мухаммедом. Он часто держал повод его мула или шёл рядом с ним. Часто Пророк сажал его сзади себя, так что Укба даже получил прозвище «едущий сзади». Иногда Мухаммед спешивался с мула, чтобы освободить место для Укбы, а сам следовал пешком.

Получая знания непосредственно от Мухаммеда, он стал замечательным чтецом Корана, рассказчиком хадисов (рави) и учёным-богословом в области наследования (мирас). Он также был известным литератором, языковедом и поэтом. В мечети Укбы ибн Амира (Египет) до недавнего времени находился переписанный собственноручно свиток Корана. В конце рукописи было начертано: «Написано Укбой ибн Амиром аль-Джухани». Эта рукопись была одним из старейших известных свитков Корана, но, к сожалению, сейчас эта рукопись утеряна.

Участвовал в битве при Ухуде и других сражениях мусульман против многобожников. За храбрость и отвагу, проявленную при завоевании Дамаска, Абу Убайда ибн аль-Джаррах наградил Укбу ибн Амира тем, что послал его к халифу Умару сообщить радостную весть о новой победе. В Дамаске он жил в районе Бабтум. Во время завоевания Египта был одним из командующих мусульманскими армиями. Муавия I ибн Абу Суфьян назначил его на пост наместника Египта, на котором он пробыл три года. Он поселился во дворце на склоне каирской горы аль-Мукаттам. Затем он был направлен командующим похода на остров Родос.

Некоторое время жил в Басре. Принимал участие в битве при Сиффине на стороне Муавии.

Находясь в Египте в 678 году, Укба ибн Амир аль-Джухани смертельно заболел. Перед смертью он обратился к свои детям с наставлением: «О дети мои, запомните хорошенько, что я завещаю вам три вещи: принимайте на веру хадис о Посланнике Аллаха, только убедившись в его достоверности; никогда не берите в долг деньги, даже если будете ходить полуголыми; не пишите стихов, ибо это отвлекает сердце от Корана». Похоронен на склоне горы аль-Мукаттам в Каире. В наследство оставил более семидесяти луков, при каждом из которых был колчан со стрелами.

Ссылки

• [www.info-islam.ru/publ/religija/istorii_o_spodvizhnikakh_proroka/ukba_ibn_amir_al_dzhukhani/16-1-0-12221 Укба ибн Амир аль-Джухани]. Инфо-ислам (23 апреля 2009). Проверено 2 июля 2015.

Отрывок, характеризующий Укба ибн Амир аль-Джухани

Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.