Украинская Хельсинкская группа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Украинская общественная группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений (укр. Українська громадська група сприяння виконанню Гельсінських угод), известная также как Украинская Хельсинкская группа (укр. Українська Гельсінська група) — объединение деятелей украинского правозащитного движения, образованное на Украине 9 ноября 1976 года. Группа была активна до 1981 года, когда все её члены были заключены в тюрьму. Целью группы был контроль за соблюдением советским правительством Хельсинкских соглашений, которые гарантировали соблюдение прав человека.

Членами-основателями УХГ были Николай Руденко (руководитель группы), Олесь Бердник, Пётр Григоренко, Иван Кандыба, Левко Лукьяненко, Оксана Мешко, Николай Матусевич, Мирослав Маринович, Нина Строкатая и Алексей Тихий.

Украинская Хельсинкская группа осуществляла взаимодейсвие с Московской Хельсинкской группой.



Репрессии против УХГ

В 1977—1978 годах были арестованы по обвинению по статье «антисоветская агитация и пропаганда» и приговорены к заключению на срок от 7 до 10 лет и к ссылке на 5 лет члены-основатели УХГ: Николай Руденко, Алексей Тихий, Левко Лукьяненко, Мирослав Маринович, Николай Матусевич. После арестов в УХГ вступили новые члены: Пётр Винс, Виталий Калиниченко, Василий Стрельцов, Пётр Сичко, Василий Сичко, Василий Овсиенко, Юрий Литвин.

В 1979 году были арестованы Олесь Бердник, Пётр и Василий Сичко, Юрий Литвин, Василий Овсиенко. В 1979 году членами УХГ стали Василий Стус, Вячеслав Черновол, Зиновий Красивский, Ярослав Лесив, Владимир Малинкович, Пётр Розумный, Иван Сокульский, Стефания Шабатура, Ольга Матусевич, Николай Горбаль, Йосиф Зисельс.

Весной 1979 года в мордовских лагерях политзаключённых была создана Группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений в местах лишения свободы, в которую вошли и некоторые члены УХГ (Левко Лукьяненко, Николай Руденко, Алексей Тихий), а также другие политические заключённые с Украины.

В 1977 году Пётр Григоренко получил разрешение выехать на лечение в США, после чего его лишили советского гражданства. Выехать за границу также позволили Петру Винсу, Нине Строкатой, Владимиру Малинковичу и Станиславу Караванскому.

В 1978 году Пётр Григоренко, Леонид Плющ и Нина Строкатая на основании доверенности от УХГ создали в Нью-Йорке Зарубежное представительство УХГ. Оно занималось информированием о правозащитном движении на Украине и поддерживало связи с различными международными организациями (Международной амнистией, профсоюзами, представителями за рубежом правозащитных групп других народов СССР).

В 1979—1980-х годах в третий раз был арестован Вячеслав Черновол, заключена в психиатрическую больницу Оксана Мешко, арестованы Василий Стус, Ольга Матусевич-Гейко, Виталий Калиниченко, Василий Стрильцив. В тех годах также были приговорены к заключению на срок от 2 до 10 лет лагерей и от 3 до 5 лет ссылки Олесь Бердник, Ольга Гейко-Матусевич, Николай Горбаль, Виталий Калиниченко, 3еновий Красивский, Ярослав Лесив, Юрий Литвин, Василий Овсиенко, Пётр Розумный, Пётр и Василий Сичко, Василий Стрильцив, Василий Стус, Вячеслав Черновол. Некоторых из них осудили по провокационным обвинениям в попытке изнасилования, обладании оружием, сопротивлении милиции и по другим неполитическими статьям УК УССР.

Напишите отзыв о статье "Украинская Хельсинкская группа"

Ссылки

  • [olexa.org.ua/ukr/helsinki/index.htm Українська Гельсінкська група]  (укр.) — персоналии, документы, хронология

Отрывок, характеризующий Украинская Хельсинкская группа

– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.