Украинская автокефальная православная церковь (обновлённая)

Украи́нская автокефа́льная правосла́вная це́рковь (обновлённая) (укр. Українська автокефальна православна церква (оновлена); кратко УАПЦ(o); самоназвание Харьковско-Полтавская епархия Украинской атокефальной православной церкви, укр. Харківсько-Полтавська Єпархія Української Автокефальної Православної Церкви) — малочисленное религиозное объединение на Украине, относящееся к неканоническому православию. Образовалось в 2003 году в результате раскола Украинской автокефальной православной церкви.

Название «Украинская автокефальная православная церковь (обновлённая)» не используется в повседневной жизни церкви, а служит лишь как название, под которым официально зарегистрирована данная религиозная организация; сама «Харьковско-Полтавская епархия» при этом продолжает считать себя частью УАПЦ.

Управляется на Украине Игорем (Исиченко), который имеет сан архиепископа. Своим духовным главой считает главу Украинской православной церкви в США, находящейся в юрисдикции Константинопольского Патриархата, при этом, согласно уставу «Харьковско-Полтавская епархия УАПЦ (о) признаёт особый духовный авторитет Вселенского Константинопольского Патриарха»; сам Игорь (Исиченко), согласно сайту УАПЦ(о), 27 сентября 2000 года был назначен личным представителем митрополита Константина (Багана), главы УПЦ в Канаде (на самом деле, в США). Устав Харьковско-Полтавской епархии заявляет о признании «особого духовного авторитета» Вселенского Патриарха, имя которого возносится за богослужением.

4 апреля 2015 года инициировала диалог с руководством Украинской грекокатолической церкви о «достижении евхаристического общения и административного единства ХПЕ УАПЦ с УГКЦ».

История

Правовым основанием для своего вхождения в УАПЦ епархия полагает акт, принятый 27 июля 1942 года на совещании, проведённом в оккупированном германскими войсками Харькове лидером лубенского раскола Феофилом (Булдовским) («митрополит всея Левобережныя Украйны»), епископом Переяславским Мстиславом (Скрыпником), членами Харьковского епархиального управления и председателем Полтавского епархиального управления протоиреем Алексием Потульницким, который гласил: «Признать, что приходы, подчинённые Высокопреосвященнейшему Владыке Феофилу на территории Харьковской, Полтавской, Сумской и Курской областей, становятся составной частью Украинской православной автокефальной церкви во главе с Администратором архиепископом Поликарпом».

Глава современно течения (Харьковско-Полтавской епархии) Игорь (Исиченко) был рукоположён во епископа УАПЦ в 1993 году. В рукоположения участвовали епископы Петр (Петрусь), Михаил (Дуткевич) и Феоктист (Пересада), которые покинули неканоническую УПЦ КП вслед за Димитрием (Яремой). После смерти Димитрия (Яремы) архиепископ Игорь оказался во внутренней изоляции, разойдясь во взглядах практически со всеми иерархами УАПЦ. Он пытался искать контакт с Украинской православной церковью в США в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но никаких зримых результатов это не дало.

30 января 2002 года архиерейский собор УАПЦ лишает его должности управляющего Киевской епархией УАПЦ.

2 марта 2003 года архиепископ Игорь (Исиченко), управляющий делами Патриархии, издал указ о выводе за штат предстоятеля УАПЦ митрополита Тернопольского и Подольского Мефодия (Кудрякова) и епископа Черкасского Иакова. В свою очередь митрополит Мефодий (Кудряков) 15 мая 2003 года отлучил архиепископа Харьковского и Полтавского Игоря Исиченко.

4 февраля 2005 произошёл серьёзный конфликт между сторонниками обеих групп в помещении канцелярии патриархии в Киеве по ул. Трёхсвятительской, 6. Группа епископов и священников «официальной» УАПЦ силой захватила помещение патриархии, занимаемое архиепископом Игорем. Во время столкновения пострадали сторонники последнего — священник Валерий Копейка, редактор газеты «Наша вiра» Евгений Сверстюк и Виталий Шевченко, работавших в помещении. Судебные тяжбы не принесли результата — помещение было оставлено за УАПЦ Мефодия (Кудрякова).

Последовал окончательный разрыв Игоря (Исиченко) с УАПЦ. В 2006 году свою Харьковско-Полтавскую епархию он зарегистрировал под названием «Украинская автокефальная православная церковь (обновлённая)». В повседневной жизни официальное название практически не используется, церковь называет себя «Харьковско-Полтавской епархией УАПЦ».

После образования юрисдикции она вышла за рамки старой Харьковско-Полтавской епархии, принимая приходы из центральной и южной Украины (которые ныне составляют половину приходов юрисдикции). В 2007 году с приёмом в клир епархии Якова Кротова из Москвы юрисдикция вышла за пределы Украины. На 2008 год насчитывала 25 приходов на Украине.

Обе группы продолжают существовать параллельно. Архиерейский собор УАПЦ, состоявшийся 3 февраля 2011 года, в очередной раз отмежевался от Харьковско-Полтавской епархии и высказываний архиепископа Игоря в украинских СМИ.

4 апреля 2015 года на XXV епархиальном соборе были приняты решения:

• «Обратиться к Блаженнейшему Патриарху Святославу и Синоду епископов Украинской Греко-Католической Церкви с просьбой о братских советах по достижению евхаристического общения и административной единства Харьковско-Полтавской епархии Украинской Автокефальной Православной Церкви с Украинской Греко-Католической Церковью как с наследницей киевской духовной традиции»;
• «Поручить архиепископу Харьковскому и Полтавскому Игорю разработать стратегическую программу развития Харьковско-Полтавской епархии Украинской Автокефальной Православной Церкви в соответствии с этими советами»;
• «Настоятелям приходов провести разъяснительную работу в общинах об исторических истоках единства Киевской Церкви, причины её разделения и канонические перспективы восстановления единства».

20 апреля 2016 года в Харькове прошел собор УАПЦ(о), предварительно одобривший её вхождение в состав Украинской греко-католической церкви. Заявлено, что на территории Харьковской, Полтавской и Сумской областей предполагается создание «персональной епархии» УГКЦ, а приходы УАПЦ(о), расположенные на других территориях, перейдут в непосредственное управление главы УГКЦ. Это решение приветствовал Синод УГКЦ, глава которой архиепископ Святослав Шевчук заявил, что будет лично прилагать все усилия для того, чтобы это дело увенчалось успехом. Однако затем в прессе появились сведения, что члены УАПЦ(о) стали массово покидать её, причиной чего называется именно это «соборное» решение. По данным митрополита Иларион (Алфеева) около 20 из примерно 30 — переходят в раскольничью «Украинскую автокефальную православную церковь», от которой УАПЦ(о) и отделилась.

Современное состояние

Богослужение и делопроизводство ведётся на украинском языке. Насчитывает 28 приходов.

Кафедральный собор — Свято-Димитриевская церковь в городе Харькове (ул. Полтавский Шлях 44).

Ссылки

• [uapc.org.ua/ Официальный сайт]
• [www.krotov.info/libr_min/22_h/har/kov_00.htm Украинская Автокефальная Православная Церковь. Харьковско-Полтавская епархия] на krotov.info
• [www.hierarchy.religare.ru/h-orthod-uaoco.html Украинская Автокефальная Православная Церковь (обновлённая)]
• [nashavira.ukrlife.org/ Газета «Наша віра»]
• [www.anti-raskol.ru/grup/208 Устав Харьковско-Полтавской епархии УАПЦ(о) (на украинском языке)]

Отрывок, характеризующий Украинская автокефальная православная церковь (обновлённая)

– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.