Украинская социал-демократическая партия (1899)

Украинская социал-демократическая партия
укр. Українська соціал-демократична партія
Лидер:	Н. Ганкевич
Дата основания:	17.09.1899
Дата роспуска:	1939
Штаб-квартира:	Львов
Идеология:	Социал-демократия, Австромарксизм
Интернационал:	Второй
Количество членов:	1366 (1911); 4200 (1923)
Девиз:	«Нашей целью является свободное государство украинского народа — Украинская Республика»
Партийная печать:	«Воля», «Земля і воля», «Борба», «Вперед», «Праця», «Вперід», «Робітничий голос»

К:Политические партии, основанные в 1899 году

Украинская социал-демократическая партия (УСДП) — украинская социалистическая партия на территории Западной Украины в 1899—1939 гг.

• В 1899—1918 годы действовала в Галиции и Буковине, входивших в состав Австро-Венгерской империи, как автономная секция Социал-демократической рабочей партии Австрии;
• 1918—1919 — самостоятельная партия в Западно-Украинской Народной Республике;
• 1919—1924, 1929—1939 гг. — самостоятельная партия на западноукраинских землях в составе Польской Республики и в украинской диаспоре.

Идеология УСДП базировалась на принципах социал-демократии — в частности, австромарксизма, а также на идее независимости и соборности Украины. В своей деятельности опиралась на промышленных и сельскохозяйственных рабочих-украинцев. Значительного влияния в общественно-политической жизни не имела.

История

1896—1918 годы

Украинская социал-демократическая партия Галиции и Буковины была официально основана 17 сентября 1899 на партийной конференции во Львове бывшими членами Украинской радикальной партии Ю. Бачинским, С. Витыком, Н. Ганкевичем, Я. Остапчуком, А. Шмигельским, Р. Яросевич и др.

Первая попытка образования УСДП относится ещё к сентябрю 1896 года, когда Н. Ганкевич совместно с другими членами Радикальной партии созвали тайное собрание украинских рабочих во Львове, на котором было решено основать украинскую социал-демократическую партию и издавать собственную газету на украинском языке в латинской транскрипции. 17 сентября 1896 был издан «Призыв к рабочим-русинам», в котором сообщалось об этом намерении. Инициаторами создания украинской социал-демократической партии были Иван Франко, Михаил Павлик, Николай Ганкевич и др. 1 января 1897 начал выходить печатный орган украинских социал-демократов — газета «Robitnyk» (на украинском языке в латинской транскрипции) (издатель И. Глинчак, редактор Н. Ганкевич). В программной статье «Наши силы» редакция газеты заявила, что УСДП входит в Социал-демократическую рабочую партию Австрии и поддерживает её Гайнфельдскую программу 1889 года. Отдельно было отмечено, что «для нас, русинов-украинцев, тем симпатичнее флаг социал-демократии, что на нём видится знамя национальной свободы». Предприятие, однако, закончилось неудачей: организационный комитет из-за политических разногласий распался, в свет вышло всего шесть номеров газеты «Robitnyk».

В УСДП входила небольшая группа интеллигенции, под влиянием которой находилась незначительная часть рабочих и студентов, а также крестьянства отдельных уездов Восточной Галиции. Её основатели и лидеры, Н. Ганкевич и С. Витык, были также членами Польской социал-демократической партии Галиции и Силезии (ППСДГС), занимали в ней руководящие посты. Поэтому практически весь промышленный пролетариат края, независимо от национальной принадлежности, находился в сфере влияния польских социал-демократов.

Под влиянием УСДП находилась полулегальная молодёжная организация «Молодая Украина» (1900—1903). В 1902 году УСДП и «Молодая Украина» в сотрудничестве с другими украинскими политическими партиями Галиции (УНДП, УРП) организовали и провели крестьянскую забастовку.

I съезд УСДП состоялся 21—22 марта 1903 г. в Львове под руководством Н. Ганкевича и С. Витыка. Съезд принял программу СДРПА, одобренную на её Брюннском (1899) и Венском (1901) съездах.

На этом съезде в УСДП вошла группа бывших членов «Молодой Украины» В. Старосельский, В. Темницкий, В. Левинский, Л. Ганкевич и другие. Приход в партию радикально настроенных лидеров студенческого движения привёл к появлению «молодого» крыла, поставившего целью освободить партию от влияния польской социал-демократии и сделать её самостоятельной. Группа «молодых» в УСДП выступила за кардинальное изменение тактики, активную работу по организации самостоятельного украинского рабочего движения.

В 1903—1904 годы в развитии УСДП наблюдался застой.

На парламентских выборах 1907 года партия получила около 29 тыс. голосов (8 % отданных за украинские партии) и 2 депутатских мандата (С. Витык и Я. Остапчук).

С 1907 г. УСДП получила 2 постоянных места на конгрессах II Интернационала в составе австрийской делегации.

14—15 марта 1909 г. прошёл III съезд УСДП.

К 1911 году партия насчитывала 1366 членов и имела местные комитеты в 13 городах. На выборах 1911 года получила около 25 тыс. голосов (в том числе 3 тысячи на Буковине) и один депутатский мандат (С. Витык). М. Гаврищук стал депутатом буковинского сейма.

Партийно-просветительское общество «Воля» имело 13 филиалов.

3—4 декабря 1911 на IV съезде во Львове из-за разногласий по вопросам тактики в отношении польской социал-демократии УСДП раскололась на «центристов» (Н. Ганкевич, С. Витык, Т. Мелень и др.) и «автономистов» (В. Левинский, Л. Ганкевич, П. Буняк, И. Квасница и др.).

1—2 марта 1914 г. на V съезде УСДП состоялось примирение фракций. Единство партии было восстановлено.

УСДП поддерживала связи с социал-демократическим движением Приднепровья (российской Украины).

В годы Первой мировой войны УСДП сотрудничала с Союзом освобождения Украины, приняла участие в создании и деятельности проавстрийской Главной украинской рады, позже — Всеобщей украинской рады.

1918—1919 годы

Делегатами Украинской национальной рады ЗУНР от УСДП были Бирчак Владимир, Бойкович Николай, Ганкевич Николай, Калинович Иван, Крупа Осип, Кулицкий Роман, Лисковацкий Иван, Марияш Григорий, Скибинский Рудольф, Чернецкий Антон. В первом правительстве ЗУНР УСДП имела своего представителя (А. Чернецкого — государственного секретаря труда и общественной опеки), но в декабре 1918 года УСДП вышла из правительственной коалиции. С января 1919 года находилась в оппозиции к правительству ЗУНР и имела значительное влияние на деятельность Крестьянско-рабочего союза.

УСДП поддерживала социалистическое правительство Директории УНР. В 1919—1920 г. входила в правительство Директории (В. Темницкий, И. Беспалко, В. Старосельский, С. Витык).

1919—1939 годы

В 1921 году перешла к поддержке советской власти в УССР и отрицательно относилась к эмигрантскому правительству ЗУНР. В январе 1922 года поддерживала требование воссоединения западноукраинских земель с УССР. Этот курс укрепился с присоединением к УСДП ряда депутатов с Волыни. 18 марта 1923 VI съезд УСДП одобрил переход на коммунистическую платформу, отстранил от руководства старых лидеров — Н. и Л. Ганкевичей, В. Старосольского, П. Буняка, И. Квасницу и др. В 1923 году УСДП насчитывала 4,2 тысячи членов.

30 января 1924 года УСДП была запрещена польскими властями, тогда же польская администрация ликвидировала газеты «Вперёд», «Земля и воля» и ежемесячник «Новая культура». Часть членов УСДП присоединилась к Коммунистической партии Западной Украины, а 4 депутата польского сейма от УСДП (А. Пащук, X. Приступа, И. Скрип , Я. Войтюк) вступили в коммунистическую депутатскую фракцию.

«Правая» фракция УСДП сплотилась вокруг культурно-образовательного общества «Рабочая Громада» и оформилась как группа «Вперёд» под руководством Л. Ганкевича.

Процесс постепенного восстановления партии окончательно завершил съезд 8—9 декабря 1928 г. — VI (VII) съезд УСДП во Львове.

УСДП участвовала в попытках консолидации национально-государственных сил, осудила политику «нормализации», выступила против диктатуры фашизма и коммунизма (съезды партии во Львове — 4 марта 1934 г. и 17 октября 1937 г.). В 1930-х годах УСДП организационно была очень слабой и заметной роли в политической жизни не играла.

В 1937 году председателем УСДП был избран В. Старосольский.

В межвоенный период УСДП участвовала в работе Социалистического рабочего интернационала.

Партия прекратила деятельность в начале Второй мировой войны в сентябре 1939 г.

В 1950 году бывшие члены УСДП в эмиграции создали совместно с другими эмигрантскими социалистическими группами Украинскую социалистическую партию.

Съезды (конгрессы) УСДП

• 21—22 марта 1903 г. — I съезд
• 27—28 января 1906 г. — II съезд
• 14—15 марта 1909 г. — III съезд
• 3—4 декабря 1911 г. — IV съезд
• 1—2 марта 1914 г. — V (объединительный) съезд
• 18 марта 1923 — VI съезд
• 8—9 декабря 1928 г. — VI (VII) съезд
• 4 марта 1934 — VII (VIII) съезд
• 17 октября 1937 — VIII (IX) съезд

Председатели УСДП

• 1-й председатель Ганкевич Николай — 1899—1914.
• 2-й председатель Темницкий, Владимир Николаевич — 1914—1920.
• и. о. председателя Ганкевич Лев  — 1920—1922.
• и. о. председателя Кушнир Иван — 1922—1923.
• 3-й председатель Панас А. — 1923—1924.
• 4-й председатель Ганкевич Лев — 1928—1937.
• 5-й председатель Старосольский Владимир — 1937—1939.

Пресса УСДП

Центральные органы УСДП:

• 1900—1907 гг. — двухнедельник «Воля».
• 1906—1912 гг. — «Земля и воля».
• 1911—1913 гг. — «Вперёд».
• 1914 г. — «Труд».
• 1918—1922, 1924 — «Вперёд».
• 1919—1920, 1922—1924 гг. — «Земля и воля».
• 1926—1928 гг. — «Вперёд».
• 1929, 1931, 1933—1934 гг. — «Вперёд».
• 1938—1939 гг. — «Рабочий голос».

Литература

• Грицак Я., «Молоді радикали» у суспільно-політичному житті Галичини // Записки НТШ. — Львів, 1991. — Т. 222. — C. 71-110.
• Ганкевич Л. З минулого нашої партії : матеріяли до історії УСДП / Лев Ганкевич // Калєндар «Впереду» : 1920. — Львів, 1920. — С. 17-34.
• Ганкевич М. З перед двайцяти літ : початки української соціял-демократії в Галичині / Микола Ганкевич // Калєндар «Впереду» : 1920. — Львів, 1920. — С. 71-82.
• Енциклопедія українознавства. В 10 т. / Гол. ред. В. Кубійович. — Париж; Нью-Йорк: Молоде Життя, 1954—1989.  (укр.).
• [www.nbuv.gov.ua/portal/natural/vpnu/Ist/2009_15/Statti%2015/010–014.pdf Жерноклеєв О. С., Про дату заснування Української соціал-демократичної партії Галичини й Буковини // Вісник Прикарпатського університету. Історія. Випуск XV.]
• Жерноклеєв О., Райківський І. Лідери західноукраїнської соціал-демократії. Політичні біографії.— Київ: Основні цінності, 2004.
• Литвин М., Науменко К. Історія ЗУНР.-Львів: Інститут українознавства НАНУ, видавнича фірма «Олір»,1995.-368 с., іл. ISBN 5-7707-7867-9

Отрывок, характеризующий Украинская социал-демократическая партия (1899)

– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».