Украинско-молдавские отношения

Украинско-молдавские отношения

Украина	Молдавия

Украинско-молдавские отношения — международные отношения между Украиной и Республикой Молдова. Хотя новейшие официальные межгосударственные отношения между Украиной и Молдовой были начаты в 1991 г., они основаны на 600-летних культурных, церковных и научных связях украинцев (русинов) и молдаван. История украинской-молдавских союзов уходит корнями во вторую половину XVI в., когда в 1563 г. неудачную попытку занять трон господаря Молдовы осуществил Дмитрий Вишневецкий. В 1577 г. господарем Молдавского княжества стал Иван Подкова. Во время войны украинцев против Речи Посполитой в 1652 г. Богдан Хмельницкий заставил хозяина Молдовы Василия Лупула согласиться на брак своей дочери Розанды Лупул на сыне украинского гетмана Тимофее Хмельницком — после этого Молдова стала союзником Украины в её борьбе с Польшей. Богдан Хмельницкий в течение нескольких лет неудачно пытался реализовать масштабный «молдавский проект»: он включал породичання с монаршими семьями Европы через брак сына Хмельницкого с дочерью господаря Молдовы, сближение в отношениях с Семигородом и Валахии, склонение на свою сторону Януша Радзивилла, фактического правителя Великого княжества Литовского, который был женат на другой дочери Василия Лупула — Марии. «Молдавский проект» Б. Хмельницкого перестал быть актуальным после смерти Тимофея в 1653 г. в битве под Сучавой. Гетманом (обладателем) Правобережной Украины в 1681—1683 г.г. турецким султаном Мехмедом IV был назначен грек по происхождению, хозяин Молдавского княжества Георге Дука (именно во время его правления в Северном Причерноморье появились молдавские поселенцы). Некоторые румынские источники также называют четырёх других хозяев Молдовы — Иоанна Водэ Февраля (рум. Ioan Vodă cel Cumplit), Стефана Могилу (рум. Ştefan Movilă), Думитрашко Кантакузина (рум. Dumitraşcu Cantacuzino) и Михая Раковицэ (рум. Mihai Racoviţă) — обладателями украинских земель, хотя украинскими источниками это не подтверждается.

На территории современной Молдовы, а именно в городе Бендеры, 5 (16) апреля 1710 года была принята первая украинская конституция «Пакты и Конституции прав и вольностей Войска Запорожского» (лат. Pacta et Constitutiones legum libertatumque exercitus zaporoviensis).

Отдельной страницей отношений Украинской Народной Республики и Молдавской демократической республики были 1917—1918 годы, когда, вопреки существующему в то время распределению населения и несмотря на решение украинских общин (например, Буковинского народного вече 3 ноября 1918 года о воссоединения Северной Буковины с УНР; Крестьянского съезда Аккерманского уезда Бессарабии 10 января 1918 года о присоединении уезда к Украине, решения земских собраний в марте-апреле 1918 г. пяти из восьми уездов Бессарабии — Аккерманского, Бендерского, Измаильского, Сороцкое и Хотинского — о присоединении к Украине), вся территория Бессарабии, а также Северная Буковина были оккупированы Румынией и включены в её состав (украинцы компактно проживали в Северной Буковине, Северной Бессарабии и в Южной Бессарабии или в Буджаке). К УНР хотели присоединиться и болгары, которые компактно проживали в Южной Бессарабии.

Украина признала независимость Республики Молдова 21 декабря 1991 года. Дипломатические отношения между Республикой Молдова и Украиной были установлены 10 марта 1992 года. Первый официальный визит президента Украины Л. Кравчука в Молдову состоялся 23 октября 1992 г. Во время визита был подписан «Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Украиной и Республикой Молдова».

Послом Украины в Молдове является Сергей Пирожков. Протяжённость границы между Молдовой и Украиной — 985 км. Украинцы являются второй по величине этнической группой в Молдавии после молдаван (442.346 человек, которые составляют 11,2 % от всего населения). Молдаване являются четвёртым по численности национальным меньшинством на Украине (по состоянию на 2001 г. на Украине насчитывалось 258.600 молдаван, то есть 0,5 % всего населения страны).

С момента образования Молдавского княжества и сегодня много молдаван проживали на Украине, а украинцев в Молдове. Известным молдаванином, который жил в Киеве и сделал чрезвычайно важный вклад в украинскую культуру, был Петр Могила (1596—1647 г.г.). В 1870—1885 г.г. в Сучаве (Северная Молдова — Южная Буковина) жил Николай Устиянович, украинский поэт и общественный деятель, организатор Собора русских учёных, автор слов песни «Верховина, свет ты наш». В городе Гурагумора (Северная Молдова — Южная Буковина) родилась Ольга Кобылянская.

Из современников в Молдове родились Сергей Тигипко (Синжерейський район), Анатолий Кинах (Единецкий район) и Кира Муратова (г. Сороки). Гражданами Украины — этническими молдаванами из Черновицкой области является София Ротару, Иво Бобул и Лилия Сандулеса. С молдаванами связаны местности в Одессе «Молдаванка» и в Киеве «Бессарабка». Гражданином Румынии этническим украинцем (родившийся на территории исторической Северной Молдавии — Южной Буковины) является известный румынский художник-импрессионист Василий Хутопила. Этнической украинский (в семье были также русские и молдаване) является известная современная румынская певица Анна Леско (рум. Anna Lesko), которая родилась и жила до 17 лет в Кишиневе в Республике Молдова. Этническим украинцем из Одесской (с. Марковка), проживающего в Республике Молдова, является известный молдавский, советский и российский футболист и тренер сборной Молдовы по футболу в 2006—2009 г.г. Игорь Добровольский.

История отношений

Украинско-молдавские отношения к середине XVII века

Значительная часть территории современной Республики Молдова в XIV веке была заселена русскими и входила в состав Руси и Галицко- Волынского княжества. В «Повести временных лет» есть сведения о населении Днестровско-Прутского междуречья в IX - XIII в. славянскими племенами (тиверцами, а также уличами и белыми хорватами), которые впоследствии стали частью украинской нации.

Территория современной Республики Молдова была заселена румыноязычными переселенцами из Трансильвании в XIV веке (после 1359 г. или 1352 г., когда румыноязычные переселенцы из Марамуреша основали первые поселения у г. Сучава в Южной Буковине), когда возникло отдельное Молдавское княжество . Русское население в значительной мере было ассимилировано (это облегчалось общностью религии - православного христианства), хотя есть свидетельства, что в начале истории Молдавского княжества украинского составляли не менее трети населения страны.

В период XIV - XVII веков формировалась самобытная культура украинского и молдавского народов . Можно отметить ряд общих черт в книжной культуре, на которую большое влияние имела религия. Православие, как господствующая религия и молдаван и украинцев была объединяющим фактором для двух народов. В молдавской церкви, как и в украинской, в богослужении и письменности употреблялся старославянский язык в украинском (киевском) своде, до конца XVI века Украинская и молдавская церкви зависели от константинопольского патриарха. Связи развивались и в дальнейшем: продолжался обмен предметами церковного обихода, книгами; церковные деятели приезжали на время или навсегда с Украины в Молдавию или из Молдавии на Украину. Обмен способствовал формированию многочисленных общих черт как в искусстве, так и в образовании Молдавии и Украины.

Одним из самых известных церковных деятелей Молдовы и Украины в XV веке был болгарин по происхождению Григорий Цамблак. Большую часть своей жизни он провёл в Молдове, проживая в монастыре Нямц (рум. Mănăstirea Neamţ). Церковную и литературную деятельность он продолжил на Украине, став киевским митрополитом (1414 - 1418 гг). В годы турецкого владычества молдавская культура пришла в упадок. Так, в XVII в., когда появилась потребность в опытных художниках, их стали искать за пределами Молдовы, в том числе и на Украине.

Тесные культурные контакты отмечались между Молдовой и некоторыми украинскими городами Галичины, Волыни и Подолье. Во многих из них ещё в XV в. при соборах были организованы православные братства. С конца XVI в. они начали вести просветительскую работу. На границе XVI - XVII веков ведущая роль принадлежала Львовскому братству.

Тесные связи с украинскими братствами способствовали развитию молдавской культуры. Связи между Молдовой и Львовом были давними. Из Львова в Молдову привозили книги, в то же время Львовское братство из Молдовы получало материальную помощь на строительство церквей и на нужды типографии. В 1628 г., когда сгорела львовская типография, на её восстановление большую сумму денег выделил господарь Молдовы Мирон Барновский-Могила (рум. Miron Barnovschi-Movilă ).

Иногда молдавские бояре и богатые горожане для получения образования посылали своих детей в украинские школы - на Волынь и Подолье. В свою очередь, в немногочисленные школы Молдовы приглашались учителя с Украины.

Особую роль в развитии молдавской культуры играл Киев, откуда приезжали учителя, архитекторы. Большой вклад в укрепление культурных связей между Молдовой и Украиной внёс брат господаря Молдовы киевский митрополит Петр Могила. В начале XVII в. он переселился на Украину, затем, став митрополитом киевским, развернул широкую духовно-культурно-просветительскую деятельность. С его именем связана организация Киево-Могилянской академии и типографии в Киево-Печерской лавре. Заботясь о развитии культуры и образования в Молдове, Петр Могила в 1640 г. отправляет в Яссы своего сподвижника Софрония Почаского. При его участии в Яссах, по примеру Киевской академии, была основана Славяно-греко-латинскую академия и создана первая молдавская типография (1641 г.), где была издана первая книга - «Казания» (сборник церковных поучений) молдавского митрополита Варлаама.

Один из славянских оригиналов «Казания», из которого Варлаамом был сделан перевод, был доставлен ему, вероятно, с Украины. В ней есть 55 гравюр, из которых 17 были выполнены известным в то время украинского гравером Ильей, монахом Киево-Печерской лавры. Таким образом, одни и те же печатные доски с украшениями для церковных книг использовались в типографиях как в украинских землях, так и в Молдавском княжестве, художники размещали в книгах одинаковые рисунки.

«Молдавский проект» Богдана Хмельницкого

См. также: Сучавская кампания Тимоша Хмельницкого

Период украинском-польской войны под предводительством Богдана Хмельницкого стал временем развития украинской казацкой дипломатии. Главной целью связей с иностранными державами был поиск потенциальных союзников в борьбе за получение и отстаивание казацких привилегий. Если с большинством стран, с которыми Богдан Хмельницкий поддерживал международные отношения, Войско Запорожское «заигрывали», то некоторым, прежде Молдавском княжеству, оно пыталось диктовать свои условия.

Молдова, которая была вассалом Османской империи, непосредственно граничила с новообразованным государством Богдана Хмельницкого, а следовательно могла быть потенциальным союзником или врагом. Для обеспечения необходимой «линии поведения» Богданом Хмельницким было совершено три похода на территорию княжества, которые в историю вошли под названием «Молдавских».

Такое развитие отношений неоднозначно рассматривался отечественными и зарубежными историками. Кое-кто видел в них просто грабительские нападения другие видели попытки получить преданного союзника третьи видели целью - путём династического брака поднять авторитет казацкого государства, четвёртые - шаг к установлению монархии путём установления родственных связей с молдавским господарём (формально «монархом »). С точностью можно лишь утверждать, что Молдавское княжество составляло в планах Богдана Хмельницкого отдельный проект.

Ссылки

• [archive.is/20121223180617/www.mfa.gov.ua/moldova/ Посольство Украины в Кишиневе]  (укр.)
• [www.mfa.gov.ua/ МИД Украины]  (укр.)
• [www.kngu.org/KongrUkr/Communit/ObzhMoldov.htm Конгресс национальных общин Украины]  (укр.)
• [buktolerance.com.ua/?page_id=182 Этнические общины в Черновицкой области]  (укр.)
• [archive.is/20120805162643/www.mfa.gov.ua/moldova/ua/publication/content/22830.htm «Молдо-украинские культурные и научные связи: история и современность» («Независимая Молдова», 04.12.2008)].
• [cheremosh30.org.ua/ukraina-i-susidy/37-ukraina-moldova.html Украина-Молдова: проблемы и перспективы двусторонних отношений (90-е годы ХХ — начало XXI вв.)]. Галина Мельничук, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, политологии и государственного управления Буковинской государственной финансовой академии.  (укр.)
• [web.archive.org/web/20130418080352/www.irf.ua/files/ukr/2%20-%20text.pdf Проект «Придністровська проблема: погляд з України»].  (укр.)

Отрывок, характеризующий Украинско-молдавские отношения

Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.