Назгулы

На́згулы (чёрное наречие: Nazgûl, «призрак кольца», от Nazg (кольцо) + Gûl (призрак) — в легендариуме Толкина — девять владык из расы людей, порабощённых Кольцом Всевластия и ставших слугами Саурона.

Предводителем назгулов был человек, при жизни искусный в чародействе. Точное имя его неизвестно, в летописях Средиземья его называли «Король-чародей Ангмара». Когда в Третью Эпоху на карте Средиземья появилось королевство Ангмар, он возглавил его и одно за другим сокрушил арнорские княжества.

Первые упоминания о назгулах отмечаются 2250 годом Второй Эпохи; они также появлялись в 3441 году В. Э.; вновь замечены в Средиземье около 1300 года Третьей Эпохи.

Другие названия:

• Чёрные Всадники (англ. Black Riders)
• Призраки Кольца (англ. Ringwraith)
• Кольценосцы
• Девять
• Крылатая Тень
• Улаири

Происхождение назгулов

Во Вторую Эпоху эльфами Эрегиона и Сауроном были созданы Кольца Власти. В создании первых девяти колец Саурон принимал самое большое участие, и именно эти кольца больше других зависели от Единого Кольца. Позднее, когда эльфы разгадали замысел Саурона, они попытались укрыть кольца, но войска Саурона захватили Дом Мирдайн, где были выкованы кольца, а вместе с кузницей — и Девять Колец. Эти кольца Саурон отдал девяти представителям расы людей.

Те, кто владел Девятью Кольцами, обрели могущество, были правителями, витязями и чародеями. Стяжали они славу и великое богатство, но все это добро обернулось лихом. Казалось, они обрели бессмертие, но постепенно жизнь становилась им непереносима. Пожелай они — могли бы бродить незримыми, недоступными глазу существ поднебесного мира, и зрить миры, непостижимые смертными; но слишком часто зрили они лишь призраки и ловушки, сотворенные Сауроном. И один за другим, раньше или позже — что зависело от их воли и силы и от того, добро или зло двигало ими с самого начала — они становились рабами своих колец и попадали под власть Единого Кольца — кольца Саурона. И сошли они в мир теней. Назгулами стали они, Призраками Кольца, ужаснейшими слугами Врага; тьма следовала за ними, и крик их был голос смерти («Сильмариллион», пер. Эстель).

Происхождение этой силы раскрыто во Властелине Колец:

Снова появились назгулы, и по мере того как Повелитель Тьмы разворачивал свои силы, их голоса, выражавшие лишь его волю и злобу, наполнялись злом и ужасом.

Вооружение и особенности назгулов

Помимо того, что каждый назгул внушал большинству существ невыносимый ужас, все Девять были вооружены обычным оружием. В частности, это был длинный прямой меч. Кроме него назгул был вооружён кинжалом — моргульским клинком. Ранение для всего живого было смертельным и хотя раненый не погибал сразу, но в теле закреплялся обломок лезвия, продвигавшийся к сердцу жертвы и содействовавший медленному переходу в мир призраков, родную стихию назгулов и Саурона из Третьей Эпохи. Искусство врачевания Трех Эльфийских Владык позволяло чувствовать обломки в теле пораженного и удачно извлекать их, однако это не позволяло раненым избежать участи жертвы моргульского клинка - близость с призрачным миром становилась завесой к радостям Видимого мира.

В Видимом мире назгул имел форму, но не имел содержания. Поверх себя назгул носил черное одеяние с капюшоном. Их кони не видели назгула, таким образом огонь, способный уничтожить одеяние, представлял опасность.

В дневное время назгул практически слеп, он улавливает лишь тени, поэтому он привык полагаться днём на нюх, а также на зрение своих коней и прочих тварей, которые ему служат. У назгулов хороший слух, они отлично чувствуют живую кровь на расстоянии. В ночи они опаснее всего — они могут видеть. Им доступна тайнопись природы. Они способны прочитать следы на любой поверхности. Назгулы прекрасно владеют различными видами оружия, а также могут зачаровать почти любого, однако главным их оружием был смертельный ужас, от которого человек или какое-либо другое существо теряли волю и силы. Только храбрейшие из храбрых могли сражаться с ними.

Обычно назгулы появлялись в образе чёрных всадников на вороных конях. Но после того, как кони погибли у Бруиненского Брода, они пересели на летающих существ, что давало им дополнительные преимущества. Надев Кольцо на горе Заветрь (Weathertop), Фродо рассмотрел истинный облик назгулов — короли-мертвецы, в изношенных царских одеждах с блистающим оружием (на горе он видел только пятерых, у брода через реку Бруинен — всех девятерых).

Назгулы в романе «Властелин Колец»

Долгое время столицей Гондора был Осгилиат, а Минас Анор и Минас Итиль были лишь опорными крепостями. Но Мордор набирал силы, и Осгилиат был взят и разрушен.

В 2002 году Т. Э. назгулы захватили гондорскую крепость Минас Итиль и сделали её своей базой — зловещим городом Минас Моргул, который с тех пор угрожал границам Гондора. Столица была перенесена в Минас Анор, отныне получивший название Минас Тирит.

В 3017 году Т. Э. (начало событий, описанных во «Властелине колец») Саурон узнал, что Кольцо Всевластья находится у некоего Бэггинса в Шире и отправил назгулов на поиск Кольца. Они появились в Шире в тот же день, когда Фродо Бэггинс и его спутники отправились с Кольцом в Ривенделл. Преследуя хоббитов во время переправы через Бруинен, назгулы потеряли своих коней и были вынуждены вернуться в Мордор в виде бесплотных духов, после чего стали летать на крылатых чудовищах (впрочем, их предводитель, Король-чародей Ангмара, в начале битвы за Минас-Тирит — до прихода войска Рохана — вновь появился в качестве конного воина).

С уничтожением Кольца назгулы исчезли из Видимого мира. Их предводитель, Король-чародей Ангмара, погиб раньше — в битве на Пеленнорской равнине от руки роханской принцессы Эовин и хоббита Мериадока Брендибака.

Интересные факты

• В кинотрилогии Питера Джексона «Властелин Колец» у назгулов видны латные перчатки и латная обувь, соответствующие готическому доспеху.
• Истории происхождения назгулов посвящён роман Иллет «Великая игра». Трое — нуменорские военачальники и чиновники. Трое — тем или иным образом (иногда просто через найденный амулет гигантской магической силы) наследники ещё «первой девятки» Мелкора из Утумно, описанное в «Черной Книге Арды». Ещё трое — сильные характером лидеры (от принца Харада до вожака банды). Большинство из них (кроме пары мелкориан, которые просто приняли Саурона как правопреемника Учителя) прекрасно понимали, что получение Кольца есть по сути продажа души Саурону. Автор подробно рассматривает мотивы, толкнувшие каждого из них на такое (в случае харадского принца — спасение своей Родины и т. д.).
• В апокрифическом романе Кирилла Еськова «Последний кольценосец» назгулы — магический орден, защищающий рациональное понимание мира и научно-технический прогресс в Мордоре от внешних магических сил, стремящихся запереть человеческую цивилизацию в Средневековье. Членами ордена становятся после смерти люди самого разного социального положения («Есть среди нас и короли. Так же как королевичи, сапожники, портные… ну, и все прочие. А бывают, как вы видите, и математики»).
• Назгул (женский вариант Назгуль) — распространённое имя в тюркоязычных странах.

Назгулы в массовой культуре

• Шведская хеви-пауэр-метал-группа Sabaton посвятила назгулам песню Shadows из своего первого альбома Fist for Fight (2000).
• У австрийской Black Metal группы Summoning есть композиция Flight Of The Nazgul («Полёт Назгула») из альбома Lugburz (1995).
• У польской Gothic metal группы Artrosis есть композиция Nazgul.
• Существует польская epic heavy metal группа Witchking, названная в честь предводителя назгулов; тематика творчества группы базируется на Средиземье.
• Существует ирландская progressive death metal группа Khamûl, названная в честь второго по значимости назгула.
• Известно, как минимум, 10 групп в стиле metal (как правило, black metal), называющихся «Назгул» (Nazgul) или содержащих это слово. Кроме того, ещё 4 группы сменили названия «Назгул» на другие.
• Существует хорошо известный в ролевом движении музыкант Ден Назгул, и, соответственно, его группа Назгул Бэнд
• Русская симфо-блэк-метал группа Despair посвятила предводителю назгулов песню Return of Nazgul с дебютного альбома In Memoriam (2013)
• Песня Вадима Самойлова на стихи Владислава Суркова «Чёрные всадники» с альбома «Полуострова».
• Русская метал группа Citadel имеет песню «Девять слуг тьмы», посвященную Назгулам.

Литература

• Ричард Псмит (Андрей Ленский). [www.lki.ru/text.php?id=4048 Личи] // Лучшие компьютерные игры : журнал. — февраль 2008. — № 2 (75).
• Ричард Псмит (Андрей Ленский). [www.lki.ru/text.php?id=5047 Призраки] // Лучшие компьютерные игры : журнал. — апрель 2009. — № 4 (89).

Отрывок, характеризующий Назгулы

– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.