Улаангом
| Город
Улаангом
Улаангом
Показать/скрыть карты
|
Улаангом (монг. Улаангом, букв. «красная долина», устаревшее — Улангом, Уланком, Улан-гол) — город в Монголии, административный центр аймака Увс. Расположен в 120 км к югу от границы с Россией. В городе расположено представительство российской Республики Тыва, в столице которой Кызыле, в свою очередь, находится представительство аймака Увс.
Содержание
История
Считается, что город был основан в 1686 году. В 1871 г. здесь основан монастырь Дечинравджаа. В конце XVII века на месте города существовали поля зерновых культур.
Физико-географическая характеристика
Средняя высота над уровнем моря — 931 м. Улаангом расположен в 26 км на юго-запад от побережья озера Убсунур, к северу от подножия гор Хархира. Климат резко-континентальный, полупустынный (классификация климатов Кёппена — BSk), с длинной, малоснежной и очень холодной зимой и коротким летом. Улаангом — одно из наиболее холодных мест в Монголии. Температура зимой может опускаться до −50 °C, однако летом иногда поднимается до +40 °C.
| Климат Улаангома | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Абсолютный максимум, °C | −12 | −6,2 | 8,7 | 28,0 | 35,9 | 37,3 | 39,8 | 36,7 | 30,0 | 24,6 | 8,2 | −0,5 | 39,8 |
| Средний максимум, °C | −26 | −23,4 | −11,6 | 6,5 | 19,0 | 24,5 | 25,4 | 23,3 | 17,3 | 7,2 | −5,8 | −21,2 | 2,9 |
| Средняя температура, °C | −32,1 | −29,8 | −18,5 | 0,2 | 11,4 | 17,5 | 18,9 | 16,6 | 10,0 | 0,4 | −10,5 | −25,5 | −3,4 |
| Средний минимум, °C | −36,6 | −35,4 | −24,9 | −6 | 3,7 | 10,1 | 12,2 | 9,7 | 3,3 | −5,4 | −15,6 | −30,6 | −9,6 |
| Абсолютный минимум, °C | −49,6 | −47,7 | −47,7 | −24,7 | −8,3 | −3,1 | 0,4 | 0,2 | −8,7 | −22,5 | −35,3 | −45,2 | −49,6 |
| Норма осадков, мм | 1,8 | 1,8 | 3,4 | 3,9 | 6,3 | 26,2 | 35,0 | 22,8 | 13,4 | 4,6 | 6,8 | 4,0 | 130 |
| Источник: [1] | |||||||||||||
Население
Население города по переписи 2000 г. составляло 26 319 человек, оценка на 2006 г. — 23 000 человек[1], оценка на конец 2008 г. — 22 300 человек[2] или 28,9 % от всего населения Убсунурского аймака. В пригородной части города выделяются два района: монг. Чандмань и монг. Улиасны Хэв.
Культура
В городе сохранились памятники социалистического периода, в частности, памятник Ю. Цеденбалу, уроженцу Убсунурского аймака и бывшему руководителю Монголии, перед зданием администрации аймака. Также в городе есть несколько образовательных и культурных учреждений, в том числе филиал университета, профессиональное училище и 5 средних школ.
Транспорт
Улаангом соединён шоссе с пограничным переходом «Боршоо»/«Хандагайты» на российской границе. На территории России автодорога носит название Чадан — Хандагайты (бывшая А163). Электричество в городе поставляется с территории Российской Федерации. В городе имеется аэропорт, который связан прямыми рейсами с Улан-Батором (компании Аэро Монголия и Изинис Эйруэйз), Ховдом и Улгием.
Напишите отзыв о статье "Улаангом"
Примечания
|
Это заготовка статьи по географии Монголии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Улаангом
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
