Уланов, Алексей Ильич

Алексей Ильич Уланов
Алексей Ильич Уланов
Дата рождения:	28 марта 1909(1909-03-28)
Место рождения:	Балаганский уезд Иркутской губернии Российская империя Российская империя
Дата смерти:	18 октября 2000(2000-10-18) (91 год)
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	поэт, переводчик, фольклорист
Годы творчества:	1931 — 2000
Язык произведений:	бурятский, русский
Награды:

Алексе́й Ильи́ч Ула́нов (28 марта 1909 — 18 октября 2000) — российский поэт, фольклорист.

Биография

Родился в улусе Укыр Идинского ведомства Балаганского уезда Иркутской губернии в семье купца второй гильдии.

Работал землекопом, статистом, рабочим, учетчиком, бетонщиком, горнорабочим, стеклодувом, на лесосплаве, строителем на Алданских золотых приисках, на Иркутском кожевенном заводе, в Приморье, Красноярском крае, на Урале. В 1931 году работал на строительстве гостиницы «Москва». В 1931 году стихотворение Уланова впервые было напечатано в газете «Дворец Советов».

В 1933 году был приглашен БурЦИКом в Улан-Удэ для участия в создании Союза писателей Бурятии. Работал оргсекретарем Союза писателей Бурятии, а затем литконсультантом. В 1933 году был принят в члены Союза писателей СССР. В 1936 году издаётся первый поэтический сборник Уланова «Заглик».

В 1940 году Уланов окончил Московский областной педагогический институт им. Н. К. Крупской. После окончания института преподавал в школах Улан-Удэ и Бурятии, работал научным сотрудником Бурят-Монгольского научно-исследовательского института культуры.

В 1941 году издаётся второй поэтический сборник Уланова «Стихи». Уланов переводит на русский язык стихи X. Намсараева,Б. Абидуева, Д. Дашинимаева, Ж. Балданжабона, Д. Мадасона и других бурятских поэтов.

В августе 1941 года добровольцем ушел на фронт. Во время обороны Сталинграда в октябре 1942 года был тяжело ранен. В 1943 году в Улан-Удэ был издан его третий поэтический сборник «Есть сила – шагай!». Был ранен ещё один раз.

После демобилизации Уланов начинает изучать бурятский фольклор, народный эпос «Гэсэр». Защищает диссертацию кандидата педагогических наук в Московском институте методов обучения.

В 1940-х годах в СССР была развёрнута кампания по разоблачению «буржуазных националистов», «антисоветчиков», произведений национального фольклора, в том числе эпоса «Гэсэр». В 1946 — 1947 годах городской и областной партактив называл С. Метелицу, А. Бальбурова и А. Уланова «прямыми отпрысками разгромленного в своё время ербановского буржуазно-националистического руководства республики», им инкриминировались «националистические выпады против советского строя, ленинско-сталинской идеологии, против социалистического строительства в Бурят-Монголии».

В мае 1948 года Бурят-Монгольский обком ВКП(б) инициировал обсуждение эпоса «Гэсэр». «Гэсэр» был объявлен феодально-ханским эпосом, никогда не бытовавшим в бурятском народе, а научные работники, занимавшиеся его изучением и популяризацией, — «буржуазными националистами или слепым орудием националистов». Заведующий сектором литературы и фольклора НИИКЭ М. Хамаганов подчеркивал, что изучение и пропаганда «Гэсэра» — дело рук «буржуазных националистов», сам эпос характеризовался как «военно-феодальный, нойонатско-аристократический», а придание ему статуса народного эпоса проводится «с целью усиления борьбы против советского народа».

В 1940-х, начале 1950-х годов Уланов, как исследователь Гэсэра дважды был вынужден скрываться в Сибири, на Дальнем Востоке, Москве, Средней Азии. В Улан-Удэ вернулся после «реабилитации» «Гэсэра», последовавшей в 1953 году. Продолжил изучение народного фольклора.

В 1961 году был издан двуязычный вариант улигера «Абай Гэсэр» в академической серии «Эпос народов СССР». Уланов был автором перевода, комментариев, вступительной статьи.

В 1963 году в Институте мировой литературы (ИМЛИ) защитил докторскую диссертацию по героическому эпосу бурят. В этом же году удостоен звания «Заслуженный деятель науки Бурятской АССР».

Возглавлял редколлегию научного издания труд «История бурятской советской литературы» (издана в 1967 году). В 1973 году издал поэтический сборник «Байкальская любовь». Долгое время был членом редколлегии журнала «Байкал», членом научного совета по фольклору при отделении языка и литературы АН СССР. Был одним из инициаторов проведения 1000-летия героического эпоса «Гэсэр» (1991 год — 1995 год).

Основные научные труды

• К характеристике героического эпоса бурят. – Улан-Удэ: Бурят.-Монг. кн. изд-во, 1957.
• Бурятский фольклор и литература: ст. и заметки. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1959.
• Бурятская унгинская версия Гэсэра. – М.: Изд-во вост. лит., 1960
• Бурятский героический эпос / АН СССР. Сиб. от-ние. Бурят. комплекс. науч.-исслед. ин-т. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1963.
• Бурятские улигеры: (исполнение, композиция, изображения человека)/ Акад. наук. Сиб. отд-ние. Бурят. фил. Бурят. ин-т обществ. наук. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1968
• Древний фольклор бурят / Акад. наук СССР. Сиб. отд-ние. Бурят. фил. Бурят. ин-т обществ. наук. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1974.
• Гэсэриада. – Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 1997

Награды

• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985)
• орден Красной Звезды
• орден «Знак Почёта» (24.12.1959)
• медали

Литература

• Тулохонов М. Патриарх бурятской фольклористики // Наука в Си-бири. – 1998. – №16-17
• Уланов Алексей Ильич // Писатели Бурятии: биогр. справочник / Союз писателей Бурятии; сост. А.А. Содномов. – Улан-Удэ, 1994
• Шерхунаев Р. А. Алексей Уланов – педагог, поэт, учёный / Бурят. культ. центр Иркут. обл. – Иркутск, 1996.

Ссылки

[www.infpol.ru/newspaper/number.php?ELEMENT_ID=17996 Сергей Басаев Уланову - 100 лет, "Гэсэру" - 1000//газета «Информ-Полис». 7 Апреля 2009 года]

Отрывок, характеризующий Уланов, Алексей Ильич

– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.