Уланы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Уланы — вид легковооружённой, новоевропейской кавалерии, вооружённый пиками, саблями и пистолетами. Внешним отличительным атрибутом их формы был высокий, четырехугольный головной убор (уланка или конфедератка)[1].





Этимология

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Улан — слово, заимствованное из тюркского языка, буквально значит «сын», «юноша». В улусах Джучи и Чагатая огланами/уланами назывались царевичи, а также члены ханской семьи из линий, не восходивших на престол.

История

В результате процесса распада Золотой Орды, сопровождающегося междоусобной борьбой за власть различных группировок, начиная с XIV века много ордынских татар сосредоточилось в Великом княжестве Литовском, где они состояли на военной службе. По некоторым оценкам историков, к концу XIV века в Великом княжестве Литовском было около 40 тысяч татар.

Из воспоминаний генерала Юзефа Зойончака (1794 г.): "Литва имела несколько татарских полков. Поселения этого воинственного народа со времен Витольда сохраняются по сей день. Эти полки обычно называли уланскими по имени одного из их воинов, который прославился во время правления Стефана Батория." В Золотой Орде титул улана означал принадлежность человека к роду Чингис-хана. В XIV—XV веках судьба многих представителей татарских аристократических родов забросила в Литву. Татары, массово переселявшиеся в Великое княжество Литовское на рубеже XIV и XV веков, имели социальное разделение на знатных татар, приравненных в правах к шляхте, и татар-казаков, приравненных в правах к служебному боярству. Татары-казаки несли службу в родоплеменных хоругвях: Баргын, Джалаир, Хушин, Конграт, Найман, Улан (надродовая хоругвь, возглавляемая Чингизидами). По данным 1631 года, Уланское Хорунжество возглавлял хорунжий Чимбай Улан Малушинский (Найманское — хорунжий Абрахам Кинский, Юшинское — Давид Хазбиевич Мурза, Ялоирское — Хелиаш Заблоцкий, Кондратское — Яхья Завадский, Барынское — Шахмансур Рудницкий). В Речи Посполитой перед её разделами уланами титуловались князья Ассанчуковичи, Фурсовичи, Малушыцкие и Рудницкие. Со временем одна из ветвей Ассанчуковичей превратила этот титул в фамилию. Род Уланов дал много заслуженных офицеров. В 1716 году в списке татарских хорунжих значились Йозеф Улан, Давид Улан, Чимбай Улан. Особенно большую популярность приобрел ротмистр Александр Улан. Получив звание полковника, он пользовался уважением и симпатией короля Августа II. Во время гражданской войны (1715—1716) Улан находился на стороне короля, беспощадно сражаясь с его противниками. Король, оценив верность Александра Улана, весь его полк, состоящий из 8 хоругвей в количестве 400 человек, перевел в польскую армию, где он исполнял функции королевской гвардии.

В 1733 году в польской армии формируется другая войсковая единица, состоящая из татар — полк легкой кавалерии под командованием Александра Мустафы Корыцкого. После смерти А. Улана командование над его людьми поручили полковнику Чымбаю Мужи Рудницкому, который вскоре стал генерал-майором. Несмотря на смену командования, полк продолжал называться уланским. Во время войны в 1740—1748 годов, шедшей на землях Шленска, Чехии, Моравии и Саксонии, это название не только сохранилось, но и перешло на другие татарские полки. Эффективность улан как легкой кавалерии послужила причиной того, что другие европейские армии стали организовывать схожие воинские подразделения под тем же названием.

В 1776 году был создан еще один, седьмой татарский полк под началом полковника Улана Мустафы Александра. Полк татарский полковника Улана упоминается также в 1794 году во время восстания Т.Костюшко. В 1812 году отмечен татарский эскадрон под началом Самуэля Улана в составе наполеоновской гвардии. В 1831 году во время очередного восстания среди татарских отрядов вновь упоминается эскадрон полковника Самуэля Улана. Эскадроны татарских улан фигурировали также во время польско-советской войны, а также в межвоенный период, в трагическом для Польши сентябре 1939 года. Эскадрон улан татарских войска Польского просуществовал несколько лет: 13 декабря 1936 года он принял на Коране присягу, 25 июля этого же года ему торжественно вручается бунчук (ханский знак отличия), а в конце сентября 1939 года после кровопролитных боев одним из самых последних в войске Польском прекращает сопротивление.

Русские уланы

История Русских улан началась с того, что «к австрийской миссии в Петербурге прибыл австрийский уланский офицер граф Пальфи, родом венгерец, молодец и красавец, сложенный, как Аполлон Бельведерский. Уланский мундир в обтяжку сидел на нем бесподобно, и все дамы и мужчины заглядывались на прекрасного улана»[2]. Цесаревич Константин был так впечатлён видом улана Пальфи, что в 1803 году выхлопотал у венценосного брата позволение создать собственный уланский полк со штабом в Махновке Киевской губернии. Командовать полком был поставлен барон Меллер-Закомельский.

Нижних чинов, в начале XIX века, в армейских уланских полках вооружённых сил России, имперского периода, составлявших первую шеренгу строя, линейной конницы, и набиравшихся первоначально из представителей польской шляхты традиционно называли — Товарищ.

В 1882 году уланские полки, кроме двух гвардейских, обращены в драгунские. Император Николай II после поражения в русско-японской войне в целях повышения как престижа самой армии, так и большей привлекательности военной службы в 1908 году возвращает прежние наименования кавалерийским полкам и вводит форму, характерную для каждого вида кавалерии.

В 1918 году вновь упразднены.

Полки

В гвардии имелось два лейб-гвардейских уланских полка:

Впоследствии сформированы или переименованы из драгунских в уланские полки:

В 1908—1914 годах в Русской армии имелись следующие уланские полки:

Напишите отзыв о статье "Уланы"

Примечания

  1. [mytutor.spb.ru/history_material/draguns Драгуны, уланы. Кто они?]
  2. [az.lib.ru/b/bulgarin_f_w/text_0170.shtml Lib.ru/Классика: Булгарин Фаддей Венедиктович. Воспоминания]
  3. Илл. 028. Штаб-Офицер Лейб-Гвардии Уланского Его Величества полка. (В парадной форме). 15 марта 1855 // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
  4. Илл. 538. Штаб-Офицер Л. Гв. Уланского и Обер-Офицер Л. Гв. Уланского Его Величества полков. (Парадная и походная формы.) 19 Января и 7 Марта 1871 // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.

Литература

Гришин Яков. Польско-литовские татары.(Наследники Золотой Орды).- Казань: Татарское книжное изд-во, 1995.-195 с.

Ссылки

  • [www.hrono.ru/organ/ulany.html Уланы]
  • [wars175x.narod.ru/cav_rs01.html Уланы с момента их появления в Европе по начало XIX века.]
  • [www.topauthor.ru/Kto_takie_ulani_e730.html Кто такие уланы?]

Отрывок, характеризующий Уланы

– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.