Пальмовая гавайская цветочница

† Пальмовая гавайская цветочница
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Птицы Подкласс:  Новонёбные Отряд:  Воробьинообразные Подотряд:  Певчие воробьиные Инфраотряд:  Passerida Надсемейство:  Passeroidea Семейство:  Вьюрковые Подсемейство:  Гавайские цветочницы Род:  † Пальмовые гавайские цветочницы Вид:  † Пальмовая гавайская цветочница
Международное научное название
Ciridops anna (Dole, 1879)
Охранный статус
Исчезнувшие виды IUCN 3.1 Extinct: [www.iucnredlist.org/details/22720840 22720840 ]
Исчезнувший вид
Систематика на Викивидах Поиск изображений на Викискладе FW   [fossilworks.org/bridge.pl?action=taxonInfo&taxon_no= ???]

Пальмовая гавайская цветочница, черновенечная гавайская цветочница или ула-аи-хаване (лат. Ciridops anna) — вымерший вид птиц подсемейства гавайские цветочницы, эндемик острова Гавайи. Он был открыт в 1859 году, а описан в 1879 году юристом, а позднее губернатором Гавайев Сэнфордом Доулом (1844—1926), который назвал его в честь своей жены Анны Кейт Доул. Жители Гавайев называли птицу ула-аи-хаване, что означало «красная птица, которая питается ягодами хаване».

Описание

Пальмовая гавайская цветочница достигала длины 12,5 см. Она была внешне похожа на зяблика с коротким толстым клювом. Верхушка головы и затылок были серебристо-серого цвета. Лоб, клюв и уздечка были чёрного цвета. Горло и боковые стороны головы были чёрного цвета с серыми крапинами. Спина была коричневатого цвета. Хвост, крылья и грудь были чёрными. Кроющие крыльев, брюхо и гузка были красного цвета. Глаза были коричневые, а ноги розово-коричневые.

Образ жизни

Пальмовая гавайская цветочница жила в округах Кона и Хило и Кохала главного острова Гавайев. Орнитолог Роберт Перкинс описывал вид как робкую, трудно уловимую птицу. Вид населял леса в холмистой и горной местности и питался ягодами и нектаром цветов дерева хаване (Pritchardia spp).

Вымирание

О причинах вымирания вида известно мало. Уже при его открытии он описывался как редкий. Вероятно, количественное уменьшение ассортимента питания сыграло важную роль, так как много видов растений рода Pritchardia либо вымерли, либо стали очень редкими. Последний экземпляр птицы был добыт коллекционером птиц 20 февраля 1892 года у реки Awini в округе Кохала</span>^ru_en. В 1937 году орнитолог Джордж Кэмпбелл Монро возможно видел экземпляр этого вида, но позже он не был уверен, что это была действительно пальмовая гавайская цветочница. Сегодня в музеях Гарварда, Гонолулу, Нью-Йорка и Лондона имеется всего 5 экземпляров этой птицы.

Литература

• Greenway, James Extinct and Vanishing Birds of the World, Dover Publications Inc. New York, 1967, ISBN 0-486-21869-4
• Errol Fuller Extinct Birds, 2000, ISBN 0-8160-1833-2
• Flannery, Tim & Schouten, Peter A Gap in Nature: Discovering the World's Extinct Animals, Atlantic Monthly Press, New York, 2001 ISBN 0-87113-797-6.
• David Day The Doomsday Book of Animals , Ebury Press, London, 1981, ISBN 0-670-27987-0
• Dieter Luther: Die ausgestorbenen Vögel der Welt. Westarp Wissenschaften, 1986, ISBN 3-89432-213-6.
• Edwin Antonius: Lexikon ausgerotteter Vögel und Säugetiere. Natur und Tier Verlag, Münster 2003, ISBN 3-931587-76-2.
• The Auk Notes and News [elibrary.unm.edu/sora/Auk/v044n01/p0156-p0168.pdf PDF]
• James, Helen F. & Olson,Storrs L. (1991): Descriptions of Thirty-Two New Species of Birds from the Hawaiian Islands: Part II. Passeriformes. Ornithological Monographs 46: 1-92. [elibrary.unm.edu/sora/om/om046.pdf PDF]

Отрывок, характеризующий Пальмовая гавайская цветочница

– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.