Улих, Густав

Густав Улих

Густав Улих (9 июля 1838, Гляйвиц (ныне Гливице, Польша) — 14 июня 1914, Шмидеберг, Крконоше) — германский филолог-классик и педагог.

Биография

Вырос в Силезии и Померании, в 1844 году его семья переехала в Штеттин. Среднее образование получил в гимназии Фридриха-Вильгельма, затем перешёл в Мариенштифтскую гимназию. Осенью 1855 года поступил в Боннский университет, где изучал филологию и специализировался на древнегреческом языке; в летнем семестре 1858 года перешёл в Берлинский университет. Осенью 1860 года тяжело заболел и был вынужден прервать учёбу на два года, но во время болезни работал над диссертацией и в итоге в 1862 году успешно защитился, получив степень доктора в области филологии. Впоследствии из-за продолжающихся проблем со здоровьем выехал на лечение в Швейцарию, где в 1864 году габилитировался по классической филологии в Цюрихском университете, в зимнем семестре 1864/1865 учебного года читал там лекции, с января 1865 года был также преподавателем и заместителем директора в Цюрихской гимназии. С 1866 года преподавал также в кантональной школе в Аарау, но при этом не оставил преподавания и в Цюрихе, где осенью 1869 года был назначен экстраординарным профессором. В 1869—1870 годах совершил научное путешествие по Италии.

22 декабря 1871 года стал директором курфюрстского лицея в Гейдельберге, введя там прусскую систему обучения, существенно увеличив к концу 1880-х годов число учеников и добившись переезда лицея в 1894 году в новое здание. При этом с 1872 года Улих преподавал филологию в Гейдельбергском университете, 9 августа того же года став его экстраординарным профессором, с 1876 года преподавал в этом же заведении педагогику, а в 1878 году стал почётным профессором. В 1880-х и 1890-х годах предпринял несколько научных путешествий по странам Европы и Ближнего востока. Имел несколько государственных наград, с 1897 года состоял тайным советником. В 1899 году вышел в отставку, однако чтение лекций в звании ординарного почётного профессора продолжил до конца жизни. Скончался от пневмонии во время визита к родственникам.

Главным предметом его научно-литературной деятельности была защита классического гуманитарного образования. Наибольшее количество статей по данной теме он напечатал в издаваемом им с 1890 года журнале «Das humanistische Gymnasium». Был основателем немецкого гимназического общества, много работал также над выяснением современного положения педагогики в разных европейских странах и над изданием древнегреческих грамматиков, в первую очередь Дионисия Фракийского и Аполлония Дискола.

Источник

• Улих, Густав // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Улих, Густав

Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.