Улица Воронцово Поле

Улица Воронцово Поле Москва
Дом № 13/25, угол Подсосенского переулка. Вдали справа - дом № 15/38 на красной линии запланированной, но не построенной «новой» улицы
Общая информация
Страна	Россия
Город	Москва
Округ	ЦАО
Район	Басманный, Таганский
Протяжённость	610 м
Ближайшие станции метро	Сретенский бульвар, Чистые пруды, Тургеневская, Курская, Чкаловская
Прежние названия	Улица Обуха
Почтовый индекс	105062
[www.openstreetmap.org/?lat=55.75278&lon=37.65111&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/?text=Россия,%20Москва,%20улица%20Воронцово%20Поле&sll=37.652553,55.753554&ll=37.652553,55.753554&spn=0.020170,0.009584&z=16&l=sat,skl на Яндекс.Картах]
[maps.google.com/maps?ll=55.75278,37.65111&q=55.75278,37.65111&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google]

Улица Воронцово ПолеУлица Воронцово Поле

У́лица Воронцо́во По́ле (в 1935—1994 Улица Обуха) — радиальная улица на границе Басманного и Таганского районов в Центральном административном округе города Москвы. Проходит от Покровского и Яузского бульваров до улицы Земляной Вал. Нумерация домов ведётся от Бульварного кольца. К улице примыкают: с нечётной (северной) стороны Дурасовский и Подсосенский переулки; с чётной Большой Николоворобинский переулок и переулок Обуха.

Происхождение названия

• Воронцово Поле — от бояр Воронцовых-Вельяминовых, владевших селом Воронцовым c XVI века
• Улица Обуха — в честь большевика, доктора В. А. Обуха, заведовавшего здравоохранением в Москве

История

В XIV веке здесь находилось село Воронцово — окружённая лесами вотчина бояр Воронцовых-Вельяминовых. В XV веке село перешло во владение Андроникова монастыря, так что когда Иван III решил расширить до Яузы великокняжеские сады, то договариваться ему пришлось именно с монастырём. По преданию, дворец Ивана III стоял на склоне между современной улицей Воронцово Поле и Яузой; документально подтверждено, Иван действительно жил здесь после пожара 1493 года, уничтожившего Московский кремль. Преемник Ивана, Василий III, в 1514 выстроил в округе первую каменную церковь Благовещения с приделом Ильи пророка («Илья под Сосёнкой», арх. Алевиз Фрязин). Иван Грозный учредил здесь опричную Воронцовскую (Ильинскую) слободу. Только в конце XVII века сёла Воронцово и Воробино (расположенное южнее, ближе к Яузским воротам), слились с городом Москвой. Ильинская церковь стала заметным духовным центром; храмовый праздник, день Ильи Пророка, ежегодно посещал патриарх Московский, и в тот же день в приходе открывалась «подгородная» ярмарка. В 1702 церковь была перестроена; в 1740 выстроена колокольня, а в 1876—1878 весь храм был перестроен архитектором П. П. Зыковым (старшим) в псевдорусском стиле. В советские годы в обезглавленном храме расположился Музей народов Востока, здесь до сих пор хранятся его фонды.

Пожар 1812 года мало коснулся Воронцова Поля; улица в течение XIX века сохранила церковно-купеческое домовладение и соответствующий уклад жизни. П. В. Сытин отмечает, что в 1850-х годах из 28 дворов на улице половина имела площадь свыше тысячи квадратных сажён — необычно много для тогдашней Москвы; это были обширные сады с редко стоящими деревянными домами. К 1914 число дворов сократилось вдвое, и все они были купеческие; доходные дома на Воронцовом поле не строили.

В советское время на углах Бульварного и Садового колец были выстроены многоэтажные дома. По планам 1935 года предполагалось спрямить её трассу, поэтому дома предвоенной постройки стоят далеко от проезжей части, а сама улица в целом сохраняет свой патриархальный, двухэтажный облик

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне

• № 1 — здание для военной академии им. Куйбышева (1932, архитектор А. Круглов), сегодня — один из корпусов Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
• № 3 — городская усадьба Е. П. Вандышниковой — Э. М. Банза (1891—1898, строительство осуществлял архитектор В. А. Коссов, возможно по проекту С. В. Дмитриева). Флигель (1902, архитектор Б. Н. Шнауберт).
• № 5, 7 — городская усадьба, 1-я половина XIX века.
• № 9,  памятник архитектуры (региональный) — городская усадьба, 1-я половина XIX века.
• № 13/25,  памятник архитектуры (федеральный) — городская усадьба, постройки XVIII—XIX веков:

• стр. 1 — главный дом усадьбы;
• стр. 2 — усадебный флигель.

По чётной стороне

• № 4 — особняк Г. В. Бардыгиной (Э. Г. Марк) (1911, архитектор И. Т. Барютин), в настоящее время в доме размещается Посольство Индии.
• № 6,  памятник архитектуры (региональный) — городская усадьба Латышевых — дом А. С. Бахрушиной (А. П. Бахрушина) (1903, архитектор К. К. Гиппиус):

• стр. 3,  памятник архитектуры (федеральный) — садовый павильон (1860, на основе палат XVII—XVIII веков);

оранжерея (XIX — начало XX века);

ограда и здание в глубине участка сооружены для владелицы А. Р. фон Вагау в 1897—1898 годах архитектором С. Ф. Воскресенским.

• № 6-8, стр. 1 — особняк Г. Ф. Бардыгиной (Э. Г. Марк) (1911, архитектор И. Т. Барютин, при участии К. В. Аполлонова).
• № 10,  памятник архитектуры (региональный) — городская усадьба и парк Вогау, в советский период — научно-исследовательский физико-химический институт им. Л. Я. Карпова (главный дом, конюшни, ограда, сторожка — 1882, архитектор В. А. Коссов; служебные постройки — 1920-е, архитекторы Б. М. Иофан и С. Г. Чернышёв).
• № 12 — особняк К. В. Капцовой (1820-е; 1888—1889, архитектор М. Н. Чичагов). C 1944 года в здании размещается научно-исследовательский институт гигиены труда и профессиональных заболеваний.
• № 14/5 — Евангелическая больница (1903—1914, архитектор О. В. Дессин). В советский период здание было отдано Институту мозга.
• № 16,  памятник архитектуры (федеральный) — Храм пророка Илии на Воронцовом поле (1876—1878, архитектор П. П. Зыков). После закрытия храма в 1929 году здесь находился Музей искусства народов Востока, в настоящее время — фондохранилище музея.

Транспорт

• начало — трамвай А, 3, 39 от метро Чистые пруды или Новокузнецкая
• конец — метро Чкаловская, Курская (кольцевая), Курская (радиальная), троллейбус Б, автобус 40.

См. также

Расположены в других районах Москвы:

• Воронцовская улица
• улица Воронцовские пруды
• Воронцовский парк

Литература

• Сытин П. В. Из истории московских улиц. — М., 1948. — С. 204—206.
• Тихомиров М. Н. Древняя Москва (XII-ХV вв.) : Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова М. : Изд-во МГУ, 1947
• Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина, М. И. Астафьева-Длугач. — М.: Стройиздат, 1997. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.

Ссылки

• [www.mkn.com.mos.ru/index.php?action=show_rubric&id=177 Список объектов культурного наследия, расположенных на исторической территории Земляной город (Москомнаследие)]
• [temples.ru/card.php?ID=2457 Новая] и [temples.ru/card.php?ID=2347 старая] церкви Ильи Пророка на Воронцовом Поле
• [onfoot.ru/sight_srch.php?query=%C2%EE%F0%EE%ED%F6%EE%E2%EE+%CF%EE%EB%E5&type=2 Достопримечательности улицы Воронцово Поле]

Отрывок, характеризующий Улица Воронцово Поле

– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.