Улица Даниила Галицкого (Луцк)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Даниила Галицкого
Луцк
Общая информация
Страна

Украина

Регион

Волынская область

Город

Луцк

Район

Старый город

Прежние названия

Большая, Широкая, Базилианская, Покровская, Школьная, Берка Йоселевича, Шолома Алейхема, Доминиканская, Старогородская, Пугачёва

Координаты: 50°44′22″ с. ш. 25°19′03″ в. д. / 50.73944° с. ш. 25.31750° в. д. / 50.73944; 25.31750 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.73944&mlon=25.31750&zoom=17 (O)] (Я)

Улица Даниила Галицкого — одна из основных улиц историко-культурного заповедника «Старый Луцк», которая простирается от площади Братский Мост к мосту через реку Стыр и пересекает и Рыночную площадь; единственная улица заповедника, по которой транзитно курсирует городской транспорт; композиционная ось "север-юг "заповедника, вдоль которой располагаются три памятника архитектуры национального значения: комплекс Луцкого братства, Покровская церковь, Большая хоральная синагога.





История

Освоение территории

Участок материка, по которому сейчас пролегает улица, стал использоваться лишь с Х века по мере отступления воды и увеличения площади острова, на котором развивался город. В конце этого века прекратились частые и мощные наводнения [1], поэтому освоение территории стало возможным. В 1150 году здесь уже были городские укрепления, которые пролегали вдоль края надпойменной террасы [2]. Несколько западнее улицы (в сторону реки) в разных местах были обнаружены срубные сооружения оборонного характера [3]. Наряду с этими укреплениями в XIII веке шло активное освоение площади [4]. С этого времени началось формирование южной части нынешней улицы Данила Галицкого как собственно городской улицы.

Литовский период

С XIV века на городском холме формировалась Рыночная площадь, к которой вело несколько улиц. Вдоль западной части площади шли Широкая и Большая улицы, которые впоследствии легли в основу единой улицы. Улица Широкая (Равинская? [5]), то есть южная часть нынешней Галицкого, начиналась на Рынке рядом с ратушей и вела в южную часть города к еврейскому кварталу, откуда начинался Великий Луцкий (Земский) город. Её длина составляла 700 м и простиралась в соседнее село Рованцы [6]. К северу от Рынка шла улица Большая, которая заканчивалась на Глушецком мосту, который соединял островную часть Луцка с северными окраинами — Помостичамы. Эта часть города играла важное значение в торговле и коммуникациях города, ведь здесь располагался порт, где происходили разгрузки прибывших в город лодок с товаром [7]. В XV веке на мосту рядом с улицей Широкой построили городские ворота. Улица Широкая и Великая только формально были разделены Рынком, а географически это было единым направлением. Обе улицы — Широкая и Большая — носили повышенный статус, поскольку сходились на Рыночнай площади и географически располагались посреди городской территории Луцка.

Строительство важных объектов

В начале XVII века Луцк переживал бум градостроительных акций, в результате которых возникло несколько крупных культовых и образовательных сооружений. Строительство некоторых из них происходило на данных улицах. 20 февраля 1619 король Сигизмунд III Ваза предоставил Луцком братству привилегия, согласно которому им предоставлялось право вместо русского госпиталя построить новый, а также построить церковь со школой [8]. Впоследствии рядом с церковью появился и монастырь. Комплекс братства был построен возле Глушецкого моста на Большой улице. А в мае 1626 король Сигизмунд предоставил привилегию луцким евреям на построение каменной синагоги с оборонительной башней, пушкой на ней и небольшим арсеналом и новой школы [9]. Через 3 года синагогу построили на противоположном конце дороги — улице Широкой в центре еврейского квартала. Кроме того, в 1637 напротив ратуши в юго-западном углу Рынка была построена деревянная церковь Покровы Пресвятой Богородицы, которую впоследствии заменили на кирпичную [10].

Изменения названий и объединения в единую улицу

В середине XVIII века ратуша сгорела. Место, где она стояла, начало застраиваться. С развитием города и переходом его центра на новые улицы, Широкая и Великая стали терять свой престижный статус. Изменились и названия улиц. Большая вместе с частью Рынка теперь входили в Базилианскую (Василианскую), названную в честь ордена василиан, который разместился в бывшем братском монастыре. А в XIX в. эта улица именовалась Покровской. В это же время Широкая (которая вела в синагогу) носила название Школьная. В 1920 году она снова сменила название — на Берка Йоселевича, а Базилианская — на площадь Шолома Алейхема[7]. Еще в начале ХХ века происходили торги на Рыночнай площади, поэтому вдоль улицы стояли как старинные постройки, так и деревянные прилавки. В течение 1915—1916 года, когда Луцк был занят австрийскими войсками, улица (или её часть) носила название Доминиканской.

Объединение улиц произошло в середине ХХ века под названием Староместская. В 1957 году её переименовали в Пугачева. В 1969 году на Пугачева происходило строительство нового мебельного магазина, во время которого в земле были обнаружены остатки одной из линий укреплений старого Луцка. Размер желобчатого кирпича и характер кладки внешне не отличался от Окольного замка[10]. В 1977 году южнее Бани во время раскопок была найдена керамика XIII века [11]. На углу с улицей Даниила Братковского был восстановлен дом по старым архивным чертежам. На нем установили мемориальную доску Даниилу Галицкому. В начале 1990-х улицу Пугачева переименовали в Даниила Галицкого.

Сегодня

Улица Даниила Галицкого сегодня является единственной улице историко-культурного заповедника, по которой курсирует городской транспорт. Соответственно, это самая оживленная улица Старого города. В градостроительной композиции она играет роль оси «север-юг». С обеих сторон улицу обрамляют достопримечательности — Братская церковь и синагога, имеющих общие архитектурные элементы. Однако улица не является единым архитектурным ансамблем. Старые сооружения относятся к началу XVII века. Также сохранились дома XIX века и начала ХХ. Есть одна постройка конца 1960-х, где до недавнего времени располагалось Генеральное Консульство Республики Польша. Улица начинается с площади Братский мост, куда выходит пешеходная улица Леси Украинки.

Сооружения

Номер Описание Вид
 — Дом, который был полностью уничтожен во время войны. Но заново построен по первоначальному проекту. Это копия предшественника. Расположенный на пересечении с улицей Даниила Братковского.
2 Братская Крестовоздвиженская церковь и монастырь
 — Вид Покровской церкви с улицы.
14 Дом построен в 1969 году. До недавнего времени здесь размещалось Генеральное консульство Республики Польша.
16 Баня
33 Большая хоральная синагога в конце улицы.

Галерея

Напишите отзыв о статье "Улица Даниила Галицкого (Луцк)"

Примечания

  1. Бучинский И. Е. Климат Украины в прошлом, настоящем и будущем. — К.:Госсельхозиздат, 1963. — 308 с.
  2. Полное собрание русских летописей, изданное по Высочайшему повелению Археографическою Комиссиею. Т. 2: Іпатьевская і Густынская летопісь. — М., 1843. — 1289 с.
  3. Колосок Б. В. Історико-топографічні умови виникнення Луцька // Археологія. — 1976. — № 20. — с. 51-59
  4. Терський С. Історія Луцька. Том 1. Лучеськ Х—XV ст. — Львів, 2006 — с. 73
  5. Баранович О. Залюднення Волинського воєводства у першій половині XVII ст. — К.,1930. — с. 156
  6. [lutsk.myneformat.com/2009/07/29/vidatni-mosti-lutska/ Видатні мости Луцька]
  7. 1 2 В. Пясецький, Ф. Мандзюк. Вулиці і майдани Луцька. — Луцьк, 2005. — с. 28-35
  8. Довбищенко М. В. Волинська шляхта у релігійних рухах кінця XVI — першої половини XVII ст. — К, 2008 — c.186-187
  9. Adam Wojnicz. Łuck na Wołyniu, — Łuck, 1922 — s.40
  10. 1 2 Луцьк. Архітектурно-історичний нарис. Б. Колосок, Р. Метельницький — Київ, 1990. — а: с.103-104, б: с.55
  11. Охранные работы в г. Луцке и его окрестностях (М. М. Кучинко, Ю. А. Лукиянчук, Н. Г. Матиюк, В. А. Сташук) // АО 1977 года. М.:Наука, 1978. — с. 347

Отрывок, характеризующий Улица Даниила Галицкого (Луцк)

– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.