Улица Кунаева (Алма-Ата)
| Улица Кунаева Алма-Ата | |
 Перекресток улиц Кунаева-Гоголя, вид в направлении на юг вдоль улицы Кунаева. (19 октября 2014 года) | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Район | |
| Протяжённость |
3050 м |
| Прежние названия |
Капальская, Карла Маркса |
Улица Кунаева (каз. Қонаев атындағы көше) — одна из центральных улиц в городе Алматы.
Содержание
Расположение
Улица Кунаева находится в Медеуском районе, между улицами Валиханова (Красина) и Тулебаева. Начинается от проспекта Раймбека, пересекает улицы Жибек Жолы (бывшая Горького), Гоголя, Толе би, Богенбай батыра (Кирова), Кабанбай батыра (Калинина), Шевченко, Курмангазы и заканчивается проспектом Абая. Протяженность 3050 м.[1]
История
Улица Кунаева сложилась в конце 19 века, на ней располагались лавки торговцев и скупщиков, мастерские ремесленников. Улица богата историко-революционными событиями, связана с именами героев революции и Гражданской войны Д. Фурманова, Б. Шегабутдинова, Р. Маречека, Т. Бокина. На улице Кунаева проходили манифестации протеста жен-солдаток против империалистической войны, первая первомайская демонстрация трудящихся советского Верного.
Происхождение названия
Изначально до июня 1919 года называлась Капальской. В советское время с июня 1919 переименована в честь основоположника научного коммунизма Карла Маркса. В 1990-х годах переименована в честь Первого секретаря ЦК Компартии Казахской ССР Кунаева[2]
Озеленение и благоустройство
В советские годы улица реконструирована и благоустроена, озеленена лиственными породами деревьев таких как: дуб, тополь, карагач. Созданы скверы у бюста Д. А. Кунаева, перед зданиями кинотеатра «Алатау», гостиницы «Отрар» и Академии Наук Республики Казахстан. Были проложены магистральные оросительные арыки, в которые летом ежедневно пускалась вода с головного арыка.[1]
Примечательные здания и сооружения
Была застроена 3-5-этажными жилыми и административными зданиями, в которых в советское время располагались: «Министерство социального обеспечения», «НИИ органического катализа и электрохимии АН Казахской ССР», Центральный комитет Красного креста, республиканский Дом санитарного просвещения, областной Дом учителя, республиканский Дом моделей, Фабрика головных уборов, фирма «Алмагуль» по вязки и индивидуальному пошиву трикотажных изделий, фирма «Казахстан» по индивидуальному пошиву и ремонту одежды и гостиница «Казпотребсоюза».
На улице Кунаева также располагаются Национальная академия наук Казахстана и пожарная часть Медеуского района.
Памятники и бюсты
В сквере на улице установлен бронзовый бюст Динмухамеду Кунаеву. Скульпторы — Т. С. Досмагамбетов, А. Б. Татаринов, архитекторы — А. К. Капанов, Ш. Е. Валиханов, И. Я. Токарь, Б. В. Дмитриевский.
Перед западным входом в парк им. 28-ми гвардейцев-панфиловцев установлен памятник-бюст Токашу Бокину. Скульптор — Б. А. Абишев, архитектор — Ш. Е. Валиханов. Памятник-бюст высотой 5 м из серого гранита. Поясная фигура, высеченная из гранитного прямоугольника, создаёт динамичный образ Т. Бокина.[1]
В сквере с западной стороны здания Академии наук Казахстана установлен монумент Алькею Маргулану из кордайского гранита, скульптор Н. Далбай.
- E8546-Almaty-Kunaev-Square.jpg
Бронзовый бюст Д. А. Кунаева
- ALABokin.JPG
Памятник Токашу Бокину
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятник академику Алькею Маргулану
Транспорт
На улице до 2015 года (включительно) проходил трамвайный маршрут.
- Трамвайный № 4: Начинается и заканчивается на станции Аксай. Проходит по улицам Момышулы, Толе би, Байтурсынова, Шевченко, Кунаева, Макатаева, Жетысуйская, Арыковой, Черкасской обороны, Тургенской (с выходом на Жетысускую).
Трамвай ныне не функционирует.
Напишите отзыв о статье "Улица Кунаева (Алма-Ата)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Алма-Ата. Энциклопедия / Гл. ред. Козыбаев М. К.место= Алма-Ата. — Гл. ред. Казахской советской энциклопедии, 1983. — С. 294. — 608 с. — 60 000 экз.
- ↑ Маляр И. И. Алма-Ата: город, районы, улицы. — Алма-Ата: «Наука», 1989. — 223 с. — ISBN 5-628-00631-9.
Отрывок, характеризующий Улица Кунаева (Алма-Ата)
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
