Улица Лай
Поделись знанием:
Координаты: 59°26′23″ с. ш. 24°44′43″ в. д. / 59.43972° с. ш. 24.74528° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.43972&mlon=24.74528&zoom=12 (O)] (Я)
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
| Улица Лай Таллин | |
| Lai tänav | |
 Улица Лай у дома 23. В перспективе улицы — церковь Нигулисте. | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна |
Эстония |
| Город | |
| Район | |
| Микрорайон | |
| Протяжённость |
650 м |
| Прежние названия |
Breitstrasse |
| [wikimapia.org/#lang=ru&lat=59.440341&lon=24.749172&z=16&m=b на Wikimapia] | |
Улица Лай (эст. Lai tänav, «Широкая улица») — одна из самых больших улиц Старого Таллина (Эстония). Начинается у городской стены (улица Нунне) и выходит к улице Пикк у башни Толстая Маргарита.
Содержание
История
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 2 мая 2015 года. |
Улица, идущая параллельно главной дороге с городского холма (Вышгород) в порт (ныне — улица Пикк), возникла в связи с расширением города и переносом городских крепостных сооружений, захватившим новую территорию, в том числе старого цистерцианского монастыря. Впервые упоминается в 1314 году.
Сравнительно позднее происхождение улицы определило характер её застройки: с западной стороны стоят дома представительных горожан, а на восточной — фасады складских помещений домов состоятельных граждан.
Все переулки, выходящие на улицу Лай со стороны старой городской территории (от улицы Пикк — Хобусепеа, Вайму, Пагари, Олевисте), не пересекают улицу Лай и не имеют продолжения с другой её стороны.
Улица действительно очень широка по масштабам Старого города (в средней части — около 15 метров)
Древнейшим на улице зданием является церковь Олевисте. Известная с 1267 года уже как действующий храм, она построена на месте, где в XII веке находился торговый двор скандинавских купцов, содержалась ими и служила их приходской церковью.
Значительное обновление городской застройки Таллина произошло после грандиозного городского пожара 1433 года, большинство домов было выстроено уже из камня, считается, что д. 23 был построен именно в это время[1]
На улице, в доме бургомистра Иоганна Хука (современный адрес — д. 29) гостил, приезжая в Таллин, Пётр I. Первый визит состоялся 26 декабря 1711 года, всего известно 11 приездов Петра в Таллин[2]. Во время одного из визитов стол для угощения императора был выставлен прямо на улице перед домом, в котором шёл ремонт. Пострадавший от жары Пётр наделил Хука и его потомков привилегией растить перед своим домом два дерева (в то время сажать в городе деревья запрещалось Любекским правом). Собственная резиденция Петра находилась в конце улицы, в районе д. 52, на углу с улицей Толли.
Д. 17 с 1711 года принадлежал ближайшему сподвижнику Петра I А. Д. Меншикову.
С 1762 года известна пекарня на углу улиц Лай и Вайму, проработавшая без перерыва около 230 лет[3].
Посетивший Таллин в середине 1800-х годов А. Милюков так описывал улицу: «Широкая улица самая аристократическая: на ней нет ни мастерских, ни магазинов… Жизнь производительная уступила здесь место деятельности потребительской»[4].
В Советское время в доме 29 располагался Союз архитекторов ЭССР.
В 1975 году д. 23 постройки ХV века, после завершения его реставрации, был приспособлен для Государственного молодёжного театра Эстонской ССР. Здесь устроили зрительный зал на 120 мест, служебные и вспомогательные помещения. Средневековые интерьеры вестибюля, кафе в древнем подвале и зала на втором этаже создавали особую атмосферу спектаклям. В 1988 году, после долгого согласования, проект расширения театра вглубь квартала за существующие помещения с полным сохранением и реставрацией старых домов и сносом средневекового амбара был утверждён. За два года польские подрядчики выполнили большой объём подготовительных работ по сооружению фундамента и инженерных коммуникаций будущего большого зала, но потом строительство было заморожено. В 1992 году Молодёжный театр переименовали в Городской театр.
Застройка улицы
- д. 1/3 — (1904—1907, архитекторы Н. Тамм-младший, А. Хойнинген-Хуэне). Ныне — Кукольный театр[5], мемориальная доска Ф. Вейке[6].
- д. 5 — в основе дома постройка 1437 года, в 1780 году дом приобрёл А. Будберг. Реконструкция 1830 года
- д. 7 — каменный дом был построен, вероятно, между 1430 и 1465 годами Керстеном Бунде. В 1882 году перестроен архитектором Николаем Таммом-старшим для купца Д. Хаазе.
- д. 9 — Дворец Энгельгардтов (1899, архитектор Вилкен).
- д. 17 («дом Меншикова») — жилой дом начала XVII века, ныне — Эстонский музей дизайна.[7]
- д. 23 — жилой дом XV—XVI веков (реставрация 1970 года, ряд деталей фасада — XVII век). В настоящее время здание занимает Таллинский городской театр[8]
- д. 29 — жилой дом XIV века (Дом бургомистра Хука, эст. Huecki maja), интересен ещё и двумя деревьями перед фасадом, поскольку деревья на всей улице отсутствуют[9].
- д. 29а — Музей природы Эстонии[10]
- д. 31 — жилой дом, в 1844—1856 годах жил бургомистр Фридрих Георг фон Бунге.
- д. 33 — жилой дом, впервые упоминается в 1412 году,
- д. 38, 40, 42 — комплекс жилых домов «Три брата»[11]
- д. 47 — бывшая Конная мельница (эст. Hobuveski, использовалась во время осадного сидения, ныне — в структуре Таллинского городского театра)
- д. 49 — башня Рентени, частично встроенная в новое здание, с 1881 по 1883 год здание занимала Петровская гимназия, на фасаде здания скульптура[12], ныне — Отель «Meriton Old Town»[13]
- д. 50 — церковь Олевисте (эст. Oleviste kirik)
- д. 54 — здание бывшей таможни
Напишите отзыв о статье "Улица Лай"
Примечания
- ↑ [tallinn.cold-time.com/2009/11/20/%D0%B7%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8E-%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D1%82%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80/#more-1475 Следовательно, датой начала строительства дома на Лай, 23, можно считать 1434 год.]
- ↑ Петр I в Таллине/ В книге Е. Ранну Прошлое старого Таллина. Таллин: Периодика, 1987
- ↑ [tallinn.cold-time.com/2009/02/02/таллин-чем-пахнет-старый-город/#more-3481 ТАЛЛИН: ЧЕМ ПАХНЕТ СТАРЫЙ ГОРОД?]
- ↑ «Улицы не прямы и узки…»/В книге Е. Ранну Прошлое старого Таллина. Таллин: Периодика, 1987
- ↑ [www.visitestonia.com/ru/%D0%BA%D1%83%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D1%82%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80 Кукольный театр]
- ↑ [triptoestonia.com/pamyatniki-i-monumenty-tallina/barelef-ferdinanda-vejke/ Барельеф Фердинанда Вейке]
- ↑ [www.etdm.ee/en/ Estonian Museum of Applied Art and Design (ETDM)]
- ↑ [www.visitestonia.com/ru/%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9-%D1%82%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80 Таллиннский Городской театр]
- ↑ [venividi.ru/node/5579 Улица Лай приметна и двумя липами, растущими перед одним из домов]
- ↑ [www.loodusmuuseum.ee/ru/content/%D0%BE-%D0%BC%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%B5 Эстонский музей природы]
- ↑ [tallinn.cold-time.com/wp-content/uploads/2014/11/024.jpg Улица Лай. Таллин 1939 г.]
- ↑ [triptoestonia.com/pamyatniki-i-monumenty-tallina/skulptura-na-fasade-petrovskoj-gimnazii/ Скульптура на фасаде Петровской гимназии]
- ↑ [www.oldtownhotelstallinn.com/ru/otel-meriton-old-town-garden/ Отель Meriton Old Town Garden в Таллине]
Литература
- В. Я. Вага Памятники архитектуры Эстонии. Л.: Стройиздат, 1980
- Лев Лившиц Из истории улиц Таллинна. Таллин: КПД, 2014. ISBN 978-9949-545-02-5
- Д. В. Брунс, Р. Р. Кангропооль Таллин — Л.: Искусство, 1971.
- Т. Томберг Таллин. Путеводитель. — Таллин: Периодика, 1986
- Е. Ранну Прошлое старого Таллина. — Таллин: Периодика, 1987.
- Sulev Mäeväli Tallinner historische Bauten und Kunstwerke. — Tallinn: Periodika, 1990. ISNB 5-7979-0202-8 (нем.)
- Р. Пуллат, Ю. Селиранд Таллин. Путеводитель. Таллин: Ээсти раамат, 1965
- Белоруссия Литва Латвия Этония. Справочник-путеводитель. М.: Искусство, 1986 ISBN 5-210-00094-X
- Вильнюс-Рига-Таллин: Путеводитель. М.: Профиздат, 1989. 264 с. ISBN 5-255-00012-4
- Йосеф Кац Таллин. Любовь и смерть в старом городе. Издательство: Вектор, 2014 ISBN 978-5-9684-2265-1
Ссылки
- [ever.travel/posts/932-samostoyatelnaya-progulka-po-tallinu-ulitsa-lay Самостоятельная прогулка по Таллину: Улица Лай]
- [www.etoretro.ru/pic72884.htm?sort_field=image_date&sort=DESC&position=25 1974. Таллин. Улица Лай (открытка)]
- [www.eestigiid.ee/?CatID=135 Эстонский гид] (эст.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Улица Лай
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
