Улица Миллера (Владикавказ)
Поделись знанием:
Координаты: 43°02′02″ с. ш. 44°40′42″ в. д. / 43.03389° с. ш. 44.67833° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.03389&mlon=44.67833&zoom=17 (O)] (Я)
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
| Улица Миллера Владикавказ | |
 | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна |
Россия |
| Регион |
Северная Осетия |
| Город | |
| Район |
Иристонский муниципальный округ, Промышленный муниципальный округ |
| Протяжённость |
0,72 км |
| Прежние названия |
Гимназическая улица, улица Советов |
| Почтовый индекс |
362000, 362027, 362040 |
| Список улиц Владикавказа | |
Улица Миллера — улица во Владикавказе, Северная Осетия, Россия. Находится в Иристонском и Промышленном муниципальных округах. Начинается от Театрального переулка в районе площади Ленина и тянется на север до улицы Льва Толстого.
Улица Миллера пересекается с улицами Некрасова, Джанаева, Маяковского, Никитина и Кирова.
С западной стороны улицы Миллера заканчивается Павловский переулок.
Содержание
История
Улица названа в память выдающегося русского учёного В. Ф. Миллера.
Улица образовалась в середине XIX века. Отмечена на плане города Владикавказа как Гимназическая улица[1].
25 октября 1922 года постановлением заседания Исполкома Владикавказского Городского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (протокол № 41, п. 1), Гимназическая улица была переименована в улицу Советов: «В ознаменование 5-й годовщины Октябрьской революции Исполком постановил переименовать улицу Гимназическую в улицу Советов»[2].
16 января 1997 года постановлением Коллегии администрации местного самоуправления города Владикавказа (протокол № 10, п. 1), улица Советов была переименована в улицу Миллера: «В связи с многочисленными обращениями научной и творческой интеллигенции об увековечении имени выдающегося ученого, историка, этнографа, осетиноведа Всеволода Федоровича Миллера коллегия вынесла постановление о переименовании улицы Советов в улицу имени В. Миллера»[3].
Значимые объекты
Памятники истории и культуры Северной Осетии
- 1 — Здание бывшего Русско-Азиатского банка (1912 г., арх. В. В. Грозмани)[4]. В настоящее время в здании располагается отделение Сбербанка.
- 29 — Здание бывшей Владикавказской мужской прогимназии, где в 1869—1871 годах учился К. Л. Хетагуров[4]. В настоящее время в здании находится Владикавказский торгово-экономический техникум[5].
- 33 — Особняк Ястремского (1904 г., арх. И. В. Рябикин)[4].
- 34/22 — Здание бывшей лютеранской кирхи (1866—1910 гг.)[4]. В настоящее время в здании находится Северо-Осетинская государственная филармония.
- 39а — Дом, в котором проживал археолог-кавказовед Василий Иванович Долбежев[4].
Здания и учреждения
Памятники
- «Пушкин на Кавказе» — скульптурная композиция работы В. Б. Соскиева. Выполнена в жанре городской скульптуры. Установлена в марте 2014 года на перекрестке улиц Кирова и Миллера[7].
Транспорт
Ближайшие остановки трамвая: «Площадь Ленина», «Улица Джанаева», «Улица Кирова/Проспект Мира» находятся на проспекте Мира.
В 1930-х годах по улице проходил один из первых маршрутов городского автобуса.
В 1970-х годах по улице, от Театрального переулка до улицы Джанаева, проходила трасса маршрутных такси следующих в восточные пригороды города.
Интересные факты
- Посередине улицы Миллера, от улицы Джанаева до улицы Льва Толстого, проходит пешеходный бульвар.
- На перекрестке улиц Миллера и Кирова находится огромный камень-валун.
- Единственный светофор на улице установлен на перекрестке с улицей Кирова.
Источник
- План г. Владикавказа (Фрагмент. «Карта Кавказского края», Издание картографического заведения А. Ильина. СПб, 60-70-е гг. XIX в.)[1].
- Владикавказ. Карта города, 2011
- Кадыков А. Н. Улицы, переулки, площади и проспекты г. Владикавказа: Справочник. — Респект, 2010. — С. 246—247 — С. 512 — ISBN 978-5-905066-01-6
Напишите отзыв о статье "Улица Миллера (Владикавказ)"
Примечания
- ↑ 1 2 ЦГА РСО-А, ф.948, оп.3, ед.хр.13
- ↑ ЦГА РСО-А, ф. Р-56, оп.1, ед.хр.3, л.55
- ↑ Текущий архив АМС г. Владикавказа
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.pandia.ru/text/78/143/56349-20.php Схема территориального планирования республики северная Осетия — Алания]
- ↑ [www.vtet.ru/ Владикавказский торгово-экономический техникум]
- ↑ [www.vladikavkaz-osetia.ru/ams/perpodvorg/schools.php?sphrase_id=26740 Школы]
- ↑ [oldvladikavkaz.livejournal.com/130667.html Эксклюзив! Пушкин во Владикавказе]
Ссылки
- [nslib.tmweb.ru/vladikavkaz/streets/12.html Моя Осетия]
Отрывок, характеризующий Улица Миллера (Владикавказ)
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
