Улица Октябрьской Революции (Коломна)

Октябрьской Революции Коломна
Астраханская улица у Грановитой башни Кремля (начало XX века)
Общая информация
Страна	Россия Россия
Город	Коломна
Район	Сандыри, Запруды, Старая Коломна, Центральная Коломна
Протяжённость	9,5 км
Прежние названия	Большая Московская, Астраханская, Красная
Почтовый индекс	368-429 ДОМ 140406 400-441 ДОМ 140402 Н(1-173),Ч(2-168) ДОМ 140412 Н(197-241),Ч(170-242) ДОМ 140400 Н(243-291) ДОМ 140415 Н(293-381),381А,Ч(320-364) ДОМ 140408 Ч(254-318) ДОМ 140407
Трамвай	Горбольница, Дворец культуры, Сад дворца, Тепловозостроителей, Голутвин, Мосэнерго, Политехнический институт

У́лица Октя́брьской Револю́ции — самая длинная улица города Коломны. Начинается на въезде города со стороны Москвы в Сандырях и заканчивается у моста через Оку.

Улица проходит по нескольким районам города. Пересекает три главных площади: Двух революций, Советскую и Восстания.

Архитектурный облик улицы меняется в различных районах. В районе Старой Коломны на улицу выходят фасады городских особняков XIX века. В центральной части города и в Голутвине улица застроена зданиями в стиле конструктивизм и сталинскими жилыми домами. В Голутвине на улицу также выходят многоэтажные дома 1970-1980-х гг. В районах посёлка Радужного, села Сандыри и Запрудной слободы преобладает малоэтажная частная застройка.

На улице размещены мосты через реки Костерка и Коломенку.

Происхождение названия

Названа в октябре 1921 года к празднованию 4-летней годовщины Октябрьская революция. В 1918—1921 годах называлась Красная улица, поскольку на ней размещался штаб «красной гвардии». С конца XVIII века называлась Астраханская улица, а до того — Большая Московская, так как улица являлась частью тракта Москва-Астрахань. Часть улицы от Рязанской заставы до моста через Оку до 1955 года именовалась Шоссейной улицей, как часть шоссе Москва-Астрахань.

История

Улица представляет собой часть старинной дороги Москва-Рязань в черте Коломны. Первоначально улица проходила от Московской до Рязанской заставы. В 1948 году по улице прошла первая трамвайная линия. В ноябре 1955 года к улице была присоединена часть Рязанского шоссе, проходящая через село Сандыри, а также Шоссейная улица от Рязанской заставы до моста через Оку.

Известные жители улицы

По улице Октябрьской революции в доме номер 192 находится дом писателя И. И. Лажечникова. Кроме того, на этой улице жили Л. А. Перфилов и Л. С. Лебедянский.

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне улицы на площади Двух Революций возвышается 54-метровая колокольня церкви Иоанна Богослова, образующая вместе с торговыми рядами каре. Кроме того, невдалеке от улицы расположились Маринкина и Грановитая башни Коломенского Кремля.

По нечётной стороне:

• № 73 — Церковь Ильи Пророка в Сандырях (1834)
• № 167 — Городская усадьба (середина XIX века)
• № 169 — Деревянный дом (XIX век)
• № 213—215 — Дом Лажечниковых (конец XVIII века)
• № 241 — Жилой дом (первая половина XIX века) - не верно, дом построен в 1980-х годах. Достаточно посмотреть на оформление под окнами - попытка подделать старую постройку (см. дом 239)
• № 259 — Здание коломенской городской администрации (1980)
• № 277 — Средняя общеобразовательная школа № 22 (1936)
• № 279—287 — Дома рабочего посёлка им. Левшина (1925)
• № 289 — Длинный жилой дом (1920-е гг.)

По чётной стороне:

• № 168 — Кисловская богадельня (1840-е гг.)
• № 188 — Городская усадьба (конец XVIII — начало XIX века)
• № 192 — Дом И. И. Лажечникова (конец XVIII века)
• № 192а-194 — Усадьба Лажечниковых (вторая половина XVIII века)
• № 196 — Государственный банк (1938)
• № 198 — Доходный дом с стиле модерн
• № 200 — Бывшая гостиница Фролова (1860—1862)
• № 206 — Жилой дом (первая половина XIX века)
• № 222 — Дом общественного собрания (ныне аэроклуб) (конец XVIII — начало XIX века).
• № 232 — Дом Учителя
• № 240 — Жилой дом (начало XIX века)
• № 318 — Центральная районная больница
• № 320 — Жилой дом (конец 1930-х годов)
• № 322 — Коломенская гимназия № 9 (1929)
• № 324 — Дворец культуры «Тепловозостроитель» (1934, перестроен в 1952)
• № 338 — Жилой дом «клюшка» (конец 1970-х гг.)
• № 402 — Коломенский Социальный открытый колледж
• № 408 — Учебный комбинат (ныне в нём Коломенский политехнический колледж и Коломенский филиал Московского государственного открытого университета) (1931)
• № 410 — НИИ механизации и техники полива

Памятники

• Дмитрию Донскому — у кремлёвской стены
• Обелиск жертвам революций — на площади Двух революций
• В. И. Ульянову (Ленину) — на площади Двух революций
• В. И. Ульянову (Ленину) — у дворца культуры «Тепловозостроитель»
• Паровоз серии Л — на углу с проездом Лебедянского

Транспорт

По улице проходят маршруты трамвая № 1, 2, 3, 4, 6, 8; автобуса № 2, 3, 4, 5, 6, 10, 11; и маршрутного такси № 68.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Городская усадьба в Запрудах (середина XIX века)

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Деревянный дом в Запрудах (XIX век)

• Kolomna 04-2014 img28 bell tower.jpg

  Торговые ряды с колокольней церкви Иоанна Богослова

• Kolomna-gosbank.jpg

  Госбанк

• Kolomna-dohodn-dom.jpg

  Доходный дом (начало XX века)

• Kolomna-gost-frolova.jpg

  Бывшая гостиница Фролова

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Длинный жилой дом (конец 1920-х годов)

• Kolomna-raj-boln.jpg

  Корпус Центральной районной больницы

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Жилой дом (конец 1930-х годов)

• Kolomna-shkola-9.jpg

  Гимназия № 9

• Kolomna-dvorec-kultury.jpg

  Дворец культуры «Тепловозостроитель»

• Kolomna-uch-komb.jpg

  Учебный комбинат

Отрывок, характеризующий Улица Октябрьской Революции (Коломна)

– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?