Улица Революции (Владикавказ)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Улица Революции
Владикавказ
Общая информация
Страна

Россия

Город

Владикавказ

Район

Иристонский муниципальный округ

Прежние названия

Мещанская улица

Координаты: 43°01′53″ с. ш. 44°41′00″ в. д. / 43.03139° с. ш. 44.68333° в. д. / 43.03139; 44.68333 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.03139&mlon=44.68333&zoom=17 (O)] (Я)

Улица Революции — улица во Владикавказе, Северная Осетия, Россия. Улица располагается в Иристонском муниципальном округе Владикавказа. Начинается от улицы Бутырина и заканчивается улицей Генерала Масленникова.

Улицу Революции пересекают улицы Максима Горького, Куйбышева, Джанаева, Маяковского, Никитина и Кирова.





История

Улица образовалась в середине XIX века и впервые была отмечена на плане Владикавказа «Карты Кавказского края» как Мещанская улица.

25 октября 1922 года Мещанская улица была переименована в улицу Революции.

Значимые здания и учреждения

  • д. 50/65 — дом, в котором находилась редакция газеты «Терек», сотрудником которой был С. М. Киров. Является объектом культурного наследия федерального значения (код 1500000234)[1].

Напишите отзыв о статье "Улица Революции (Владикавказ)"

Примечания

  1. [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=1500000234 Объекты культурного наследия РФ]

Источник

  • Владикавказ. Карта города, изд. РиК, Владикавказ, 2011
  • Кадыков А. Н., Улицы, переулки, площади и проспекты г. Владикавказа: справочник, изд. Респект, Владикавказ, 2010, стр. 307—309, ISBN 978-5-905066-01-6

Отрывок, характеризующий Улица Революции (Владикавказ)


В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.