Улица Сергея Эйзенштейна (станция монорельса)
Поделись знанием:
Координаты: 55°49′45″ с. ш. 37°38′41″ в. д. / 55.82917° с. ш. 37.64472° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.82917&mlon=37.64472&zoom=17 (O)] (Я)
Улица Сергея Эйзенштейна (станция монорельса)Улица Сергея Эйзенштейна (станция монорельса)
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
«Улица Сергея Эйзенштейна» | |
| Московский метрополитен | |
 | |
| Дата открытия: | |
|---|---|
| Проектное название: |
Экспоцентр |
| Район: | |
| Округ: | |
| Количество платформ: |
1 |
| Тип платформы: |
островная |
| Форма платформы: |
прямая |
| Длина платформы, м.: |
40 метров |
| Ширина платформы, м.: |
15,6 метров |
| Архитекторы: |
В. С. Волович, Н. И. Шумаков |
| Выход к улицам: | |
| Наземный транспорт: | |
| Время открытия: |
6:50 |
| Время закрытия: |
23:00 |
| Работающие операторы сотовой связи: | |
| Код станции: |
199 |
| на Викискладе | |
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
«У́лица Серге́я Эйзенште́йна» — конечная станция Московской монорельсовой транспортной системы. Следующая станция на линии «Выставочный центр». Находится на территории района «Останкинский» Северо-Восточного административного округа города Москвы.[www.sosedi-online.ru/ostankinskij/map/]
Содержание
История
20 ноября 2004 года линия монорельса начала работать в «экскурсионном режиме» и перевезла первых пассажиров (ранее запуск трассы планировался на 2003 год). На линии работало 2 состава, интервал движения — 30 минут, время работы — с 10:00 до 16:00, посадка осуществлялась только на станции «Улица Сергея Эйзенштейна», выход на любой станции. 29 ноября 2004 года была открыта для входа станция Тимирязевская. Линия монорельса официально называется «экспериментальной». С 10 января 2008 года с переводом ММТС в режим городского общественного транспорта станция открыта для входа и выхода пассажиров с 6:50 до 23:00.
Вестибюли и пересадки
Выход на улицу Сергея Эйзенштейна, 1-й Сельскохозяйственный проезд. Посадка на автобус № 154, троллейбус № 48.
Выход к павильонам 69 и 70 (основные выставочные) ВДНХ (северный вход).
Бесплатной пересадки с Московского центрального кольца на станцию «Улица Сергея Эйзенштейна» нет. В обратную сторону можно совершить бесплатную пересадку на станцию Ростокино, расположенную на расстоянии 2,4 км.
Станция в цифрах
- Код станции — 199.
- Станция открывается в 6 часов 50 минут, станция закрывается для входа пассажиров в 23 часа 00 минут.[1]
Путевое развитие
За станцией находится разворотный круг и стрелка в депо.
Фотографии
- Улица Сергея Эйзенштейна.jpg
Станция ночью
- Moscow Monorail, Ulitsa Sergeya Eisensteina station (Московский монорельс, станция Улица Сергея Эйзенштейна) (4686298950).jpg
Эскалаторы на 1 этаже
- Moscow Monorail, Ulitsa Sergeya Eisensteina station (Московский монорельс, станция Улица Сергея Эйзенштейна) (4685667643).jpg
Эскалаторы на 2 этаже
- Moscow Monorail, Ulitsa Sergeya Eisensteina station (Московский монорельс, станция Улица Сергея Эйзенштейна) (4686300770).jpg
Платформа станции
- Moscow Monorail, Ulitsa Sergeya Eisensteina station (Московский монорельс, станция Улица Сергея Эйзенштейна) (4686301888).jpg
Табличка с названием станции
- Moscow Monorail, Ulitsa Sergeya Eisensteina station (Московский монорельс, станция Улица Сергея Эйзенштейна) (4686304864).jpg
Прибытие поезда на станцию
См. также
Напишите отзыв о статье "Улица Сергея Эйзенштейна (станция монорельса)"
Примечания
- ↑ [mosmetro.ru/info/routine/station/ Режим работы станций и вестибюлей]
Ссылки
- [mosmetro.ru/stations/mmts/ulitsa_sergeya_eizenshteina/ Улица Сергея Эйзенштейна]. Официальный сайт Московского метрополитена. Проверено 20 декабря 2013.
- [www.rosmetrostroy.ru/monorail.htm Московская монорельсовая транспортная система].
- [www.monorails.org/tMspages/Moscow01.html Фотографии ММТС на сайте «The Monorail Society»].
- [photocity.ru/Album138/idx.php Фотографии монорельсовой дороги в Москве].
|
Это заготовка статьи о метро. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Улица Сергея Эйзенштейна (станция монорельса)
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
