Улица Союза Печатников
| Улица Союза Печатников Санкт-Петербург | ||
| Общая информация | ||
|---|---|---|
| Район города | Адмиралтейский | |
| Полицейская часть | Коломенская часть | |
| Прежние названия | Большая Матросская улица, Торговая улица | |
| Протяжённость | 735 м | |
| Ближайшие станции метро |  Сенная площадь/ «Спасская»/ «Садовая»
| |
 | ||
| [maps.google.ru/maps?q=%D0%9B%D1%8C%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D1%8B%D0%B9+%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%83%D0%BB%D0%BE%D0%BA&hl=ru&ie=UTF8&ll=59.927082,30.301216&spn=0.0045,0.009645&sll=59.930845,30.309809&sspn=0.004499,0.009645&vpsrc=6&hnear=%D0%9B%D1%8C%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D1%8B%D0%B9+%D0%BF%D0%B5%D1%80.,+%D0%90%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%82%D0%B5%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,+%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4+%D0%A1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%82-%D0%9F%D0%B5%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3,+%D0%90%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%82%D0%B5%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D0%90%D0%B4%D0%BC.+%D1%80%D0%B0%D0%B9%D0%BE%D0%BD&t=h&z=17 на карте Яндекс] | ||
 Улица Союза Печатников на Викискладе
| ||
Улица Сою́за Печа́тников — улица в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга. Проходит от набережной Крюкова канала до площади Кулибина.
История названия
Переулок возник в первой половине XVIII века[1].
20 августа 1739 года присвоено наименование Большая Матросская улица, в связи с тем, что на планах Комиссии о Санкт-Петербургских строениях, здесь для служителей Адмиралтейского ведомства должны были быть построены матросские казармы. Однако, название осталось только на бумаге. Первое фактически существовавшее название Торговая улица известно с 1776 года, дано по торговому (или харчевскому, позднее Литовскому рынку) находившемуся на месте дома 1, здания Дворца Культуры Первой пятилетки, который был снесён в 2005 году из-за строительства второй сцены Мариинского театра. С 1798 года известно название Коломенская улица, дано по историческому району Коломна, находящемуся на противоположном берегу Крюкова канала[1].
4 апреля 1925 года переименована в улицу Союза Печатников, в честь профессионального союза печатников, размещавшегося на улице в доме 25а, в связи с 20-летием его образования[1].
История
В доме 25, согласно воспоминаниям Д. Ф. Сверчкова, в 1905 году находился штаб Петроградского совета рабочих депутатов, находился Л. Д. Троцкий.
В шестидесятые-семидесятые годы прошлого века в доме 17 по улице Союза Печатников жил вместе со своими родителями Александр Иванович Бастрыкин.
Достопримечательности
- Гостиница «Премьера» (дом 4)
- Католический храм Святого Станислава (дом 22).
памятник архитектуры (федеральный)
Объект культурного наследия РФ № 7810105000
- Иешива «Томхей-Тмимим Любавич» (дом 24в)[2]
- Школа № 245 (дом 26)
- В доме 25 с 1893 г. по 1957 г. располагался Естественно-научный институт имени П. Ф. Лесгафта, руководимый Н. А. Морозовым.
- № 7 — доходный дом (1874, архитекторы А. Г. Вейденбаум, М. А. Канилле)
Напишите отзыв о статье "Улица Союза Печатников"
Примечания
Литература
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 357. — 511 с.
- Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — СПб.: Норинт, 2002. — 353 с. — ISBN 5-7711-0019-6.
- Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
|
Это заготовка статьи о Санкт-Петербурге. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Улица Союза Печатников
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
