Улица 17 Июня

Улица 17 Июня (нем. Straße des 17. Juni) — улица в Берлине, часть Восточно-Западной оси и федеральных дорог B2 и В5, проходящих через столицу Германии. Улица названа в память о событиях 17 июня 1953 года в ГДР.

На западе улица начинается от площади Эрнста Рейтера (нем. Ernst-Reuter-Platz) и пересекает студенческий городок Берлинского технического университета. Далее улица пересекает Ландвер-канал по Шарлоттенбургскому мосту с Шарлоттенбургскими воротами на границе административных районов Шарлоттенбург и Тиргартен. В центре Большого Тиргартена улицу 17 Июня прерывает площадь Большая Звезда. Далее улица заканчивается у площади 18 Марта (нем. Platz des 18. März) у Бранденбургских ворот на границе с районом Митте. Продолжение улицы 17 Июня от Бранденбургских ворот — бульвар Унтер-ден-Линден.

История

Улица была заложена в 1697 году по приказу короля Пруссии Фридриха I и связывала Городской дворец Берлина с возводимым им для супруги дворцом Лиценбург. После смерти его супруги Софии Шарлотты Ганноверской в 1705 году дворец Лиценбург был переименован в Шарлоттенбург, а улица — в Шарлоттенбургское шоссе.

Участок улицы в Большом Тиргартене был расширен до современных размеров лишь при Третьем рейхе в ходе реализации идеи Гитлера по превращению Берлина в Столицу мира Германию. Перед нацистскими планами реконструкции не устояла и самая старая трамвайная линия Берлина, которая с 1865 года вела от Купферграбена через Тиргартен в Шарлоттенбург. Представительная парадная улица Берлина получила в 1935 году официальное название Восточно-Западная ось. В 1938 году её украсила в центре колонна Победы, перенесённая на площадь Большая Звезда с Кёнигсплац (ныне площадь Республики).

Современное название улице было присвоено решением правительства Берлина 22 июня 1953 года в память о народных волнениях в ГДР 17 июня 1953 года. Этот день до 1990 года был национальным праздником ФРГ.

Архитектурное решение улицы 17 Июня, которое в настоящее время находится под охраной как исторический памятник, и прежде всего, уличных фонарей принадлежит Альберту Шпееру. От застройки, спроектированной во времена Третьего рейха, сохранился лишь Дом Эрнста Рейтера.

После Второй мировой войны улица 17 Июня некоторое время использовалась как взлётно-посадочная полоса, поскольку деревья в Тиргартене были срублены. Контрольный пункт находился на колонне Победы.

В послевоенное время на улице 17 Июня проходили многочисленные крупные мероприятия, как, например, проводившиеся до 1989 года военные парады союзнических войск. С 1996 по 2003 год здесь проходили лав-парады. С 2002 года на улице 17 Июня проходит ежегодный праздник турецкой культуры в Берлине «Тюрк гюню» (тур. Türk günü — турецкий день). На время проведения чемпионата мира по футболу 2006 года улица 17 Июня была отдана футбольным болельщикам и на шесть недель была закрыта для автомобильного движения.

Литература

• Берлин. Путеводитель издательства «Вокруг света». 2006

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Улица 17 Июня

Отрывок, характеризующий Улица 17 Июня

– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.