Ульванг, Вегард

	Вегард Ульванг
Полное имя	норв. Vegard Ulvang
Гражданство	Норвегия
Дата рождения	10 октября 1963 (60 лет)
Место рождения	Киркенес, Норвегия
Рост	180 см
Вес	73 кг
Карьера
Клуб	Киркенес
Статус	завершил карьеру
Медали
	Олимпийские игры
	Чемпионаты мира
	Результаты
Олимпийские игры	×3, ×2, ×1
Чемпионат мира	×2, ×2, ×4

Ве́гард У́льванг (норв. Vegard Ulvang, род. 10 октября 1963 года в Киркенесе, Норвегия) — норвежский лыжник, трёхкратный олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира.

Женат на бывшей норвежской чемпионке мира по лыжным гонкам и биатлону Грете Ингеборг Нюккельмо (норв. Grete Ingeborg Nykkelmo, род. 1961).

Карьера

Первые шаги в лыжах и увлечение путешествиями

Ульванг родился в одном из самых северных городов мира — в небольшом Киркенесе, который находится на 400 км севернее полярного круга и всего в 8 км от норвежско-российской границы. Вегард с юных лет совершал длительные лыжные переходы, а с возрастом увлёкся различными экстремальными путешествиями, включая восхождения на арктические пики, путешествия по Аляске, походы по следам легендарного Фритьофа Нансена в Гренландии.

Первые успехи на мировой арене (1987—1988)

Тем не менее это не мешало ему стать очень успешным спортсменом — свою первую награду с чемпионатов мира Ульванг привёз со своего первого же турнира — в 1987 году в Оберстдорфе, где он завоевал бронзу в эстафете 4х10 км.

Олимпиада в Калгари (1988)

В следующем году Вегард завоевал бронзу на Олимпиаде в Калгари, заняв третье место в гонке на 30 км вслед за советскими лыжниками Алексеем Прокуроровым и Владимиром Смирновым. Также он занял 4-е место в гонке на 50 километров, уступив занявшему 3-е место швейцарцу Анди Грюненфельдеру более 30 секунд.

Вершина спортивной карьеры (1989—1993)

В 1989 году Ульванг выиграл 50-километровую гонку на знаменитом Лыжном фестивале в Хольменколлене, а в 1991 и 1992 годах сумел повторить свой успех, став последним на сегодняшний день трёхкратным победителем этого состязания, проводящегося с XIX века. В 1990 году лишь победа великого шведа Гунде Свана не позволила Ульвангу выиграть это соревнование 4 раза подряд, что не удавалось никому уже более 80 лет — со времён знаменитого норвежца Торлейфа Хёуга, трёхкратного олимпийского чемпиона и шестикратного победителя 50-километровой гонки в Хольменколлене в 1918—1924 годах.

В 1989 году с чемпионата мира в Лахти Ульванг привёз 2 индивидуальные награды - серебро в гонке на 30 км (первым стал Владимир Смирнов) и бронзу на дистанции 15 км. В 1991 году Ульванг впервые стал чемпионом мира — в итальянском Валь-ди-Фьемме Вегард победил в составе эстафетной четвёрки (вместе с Эйвиндом Сконесом, Терье Лангли и Бьорном Дэли). Норвежцы опередили ставших вторыми шведов почти на 2 минуты.

Олимпиада в Альбервиле (1992)

В 1992 году на Олимпиаде в Альбервиле Вегард Ульванг стал одним из лучших спортсменов XVI зимних Игр, сумев завоевать 3 золотые медали.

10 февраля 1992 года Ульванг победил в первой гонке Олимпиады на дистанции 30 км классическим стилем, на 46 секунд опередив своего товарища по команде Бьорна Дэли и более чем на минуту третьего призёра, другого норвежца Терье Лангли.

Через 3 дня Вегард первенствовал уже в гонке на 10 км классическим стилем, опередив более чем на 20 секунд итальянца Марко Альбарелло и шведа Кристера Майбека.

После этого Вегард считался фаворитом и в гонке преследования по системе Гундерсена на 15 км свободным стилем, где учитывались результаты гонки на 10 км классикой. Однако свободный стиль никогда не был «коньком» Ульванга и он показал лишь 13-е «чистое» время на этой дистанции, но его солидный гандикап позволил ему всё же занять второе место вслед за Бьорном Дэли, который совершил впечатляющий рывок с 4-го места после гонки на 10 км и выиграл гонку преследования почти с минутным превосходством. Ульванг же был вынужден ожесточенно сражаться на финише с итальянцем Джорджо Ванцеттой, Марко Альбарелло и знаменитым шведом Торгни Могреном, показавшим второе «чистое» время в гонке преследования.

18 февраля норвежская эстафетная команда (Терье Лангли, Ульванг, Кристен Шельдаль и Бьорн Дэли) уверенно победила в эстафете, почти на полторы минуты опередив итальянцев.

По итогам 1992 года Вегард Ульванг был признан лучшим спортсменом года в Норвегии.

Последнее золото в Фалуне

В феврале 1993 года Ульванг приехал на чемпионат мира в шведский Фалун в ранге одного из главных фаворитов. В первой гонке на 30 км Ульванг выиграл серебро, проиграв чуть более 20 секунд Бьорну Дэли. На дистанции 10 км классическим стилем Ульвангу не хватило для победы 6,5 секунд — Вегард остался третьим вслед за Стуре Сивертсеном и Владимиром Смирновым.

26 февраля сборная Норвегии победила в эстафете 4х10 км (Сивертсен, Ульванг, Лангли и Дэли), на 10 секунд опередив команду Италии. Это было последнее золото для Ульванга на международной арене.

Олимпиада в Лиллехаммере (1994)

На Играх в Норвегии трёхкратному олимпийскому чемпиону Вегарду Ульвангу была доверена честь произнести на церемонии открытия Олимпийскую клятву от имени спортсменов.

С началом соревнований стало ясно, что Ульванг находится в далеко не такой блестящей форме, как 2 года назад. Ульванг лишь раз сумел пробиться в восьмёрку лучших в индивидуальных гонках — он стал 7-м на дистанции 10 км классическим стилем.

22 февраля 1994 года прошла эстафетная гонка. Ульванг привычно выступал на 2-м «классическом» этапе, приняв эстафету от Стуре Сивертсена. После Ульванга бежал Томас Альсгорд, а на последнем этапе пятикратный к тому времени олимпийский чемпион Бьорн Дэли. Однако сборная Италии всю гонку вела отчаянную борьбу с норвежцами и на финишную прямую Бьорн Дэли и Сильвио Фаунер выкатили вместе. В результате мощного спурта Фаунера Италия сумела вырвать победу у казавшихся непобедимыми норвежцев и стать олимпийским чемпионом в эстафете.

Спустя 4 года в на Играх в Нагано норвежцы сумели взять реванш — Томас Альсгорд вырвал на финише победу у Фаунера, однако в той сборной Норвегии место ушедшего Ульванга занял уже Эрлинг Йевне. Свою последнюю гонку Ульванг провёл в марте 1997 года.

После окончания спортивной карьеры

После окончания карьеры Ульванг посвятил себя своим любимым увлечениям — различным путешествиям по труднодоступным уголкам планеты. Один из лучших друзей Ульванга — его давнишний соперник на лыжных трассах Владимир Смирнов. Дружил Вегард и с россиянином Алексеем Прокуроровым.

В сфере бизнеса Вегард создал собственную линию спортивной одежды (с уклоном на зимние виды спорта). Участвует он и в телевизионных передачах о путешествиях.

25 мая 2006 года Вегард Ульванг был назначен председаталем исполнительного совета комитета по лыжным гонкам Международной федерации лыжного спорта. Является одним из инициаторов и организаторов Тур де Ски.

См. также

Список многократных чемпионов Олимпийских игр

Напишите отзыв о статье "Ульванг, Вегард"

Ссылки

[www.olympic.org/vegard-ulvang Вегард Ульванг на сайте МОК] (англ.)
[www.sport-express.ru/art.shtml?99990 Интервью в газете «Спорт-Экспресс» от 1 марта 2005 года]
[www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=CC&competitorid=63033&type=result Вегард Ульванг] — статистика на сайте FIS (англ.)
[www.fis-ski.com/uk/insidefis/fiscommittees.html?committee_id=96&committee_nation= Исполнительный совет Комитета по лыжным гонкам ФИС] (англ.)
[www.sports-reference.com/olympics/athletes/ul/vegard-ulvang-1.html Вегард Ульванг] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Ульванг, Вегард

– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.

Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.