Ульоа, Антонио де
| Антонио де Ульоа | |
| исп. Antonio de Ulloa | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
Испания |
| Научная сфера: | |
| Известен как: |
первооткрыватель платины |
Анто́нио де Ульо́а (исп. Antonio de Ulloa; 12 января 1716, Севилья — 15 июля 1795, Кадис) — испанский геодезист и астроном.
Биография
Сын экономиста Бернардо де Ульоа. Его брат Фернандо был главным инженером Канала де Кастилья. В 1733 году поступил в морскую Королевскую Академию Гардемаринов в Кадисе. В 1735 году в звании Teniente de fragata (примерно соответствующее младшему лейтенанту) был направлен вместе со своим коллегой Хорхе Хуаном и Сантасильей в качестве членов Французской геодезической экспедиции под началом Пьера Бугера, снаряжённой под покровительством Французской академии наук для измерения дуги меридиана в Перу. По окончании работ экспедиции (1736—1743) Ульоа отправился на родину, но был захвачен в плен англичанами, находившимися тогда в войне с Испанией. Привезённый в Лондон, он за свои учёные заслуги не только жил на полной свободе, но получил обратно все свои бумаги и 11 декабря 1746 года был избран в члены Лондонского королевского общества. Был освобождён и наконец вернулся в Мадрид 25 июля 1746 года, вскоре после смерти Фелипе V, когда на трон взошёл Фернандо VI. После 11 лет путешествий был повышен в звании до capitán de navio и получил задание совершить поездку по Европе, чтобы собрать последние научные достижения.
Участие Ульоа в трудах экспедиции было очень ценным. По измеренной дуге меридиана в 3°7’4" он нашёл для дуги в 1° под экватором длину в 56 768 туазов, но при этом, как и некоторые другие из его сотрудников (Кондамин), упустил из виду необходимость приведения результатов измерения к уровню моря. Своему путешествию в Перу и произведённым там наблюдениям Ульоа посвятил следующие сочинения: «Relacion historica del viaje a la America meridional» («Исторический отчёт о поездке в Южную Америку»; Мадрид, 1748); «Observaciones astronomicas y fisicas hechas de órden de S. M. en los reinos del Peru; de las cuales se deduce la figura y magnitud. de la tierra, y se applica à la na-vegacion» (Мадрид, 1748; 2 изд., 1773); «Noticias americanas sobre la America meridional etc.» (там же, 1772). Второе из этих сочинений было составлено при соучастии товарища Ульоа, дона Хорхе Хуана.
Среди прочего он описал platina del Pinto – металл, который находили вместе с россыпным золотом в долине реки Пинто в Новой Гранаде). О существовании белого металла из Южной Америки писал ещё в 1557 году итальянский учёный Ю. Скалигер, однако Ульоа впервые дал достаточно подробное описание платины (название которой можно перевести как «серебришко», «плохое серебро»), отметив её исключительную тугоплавкость и трудность выделения из пород.
По освобождении из плена, Ульоа, возвратившись в отечество, своими знаниями и деятельностью много содействовал развитию в Испании промышленности и особенно морского дела. В 1762 году он был назначен начальником эскадры, посланной для принятия во владение Испании уступленной ей Луизианы, а в 1766 году сделан губернатором этой области. В 1768 году был изгнан жителями колонии в ходе начавшегося мятежа.
В 1780 году он назначен начальником эскадры, посланной к Азорским островам для захвата возвращающегося из Ост-Индии английского торгового флота, но не имел удачи в этом деле, за что и был уволен из военной морской службы, хотя и с сохранением прежнего почётного положения в морском министерстве.
Ульоа провёл остальную часть жизни на острове Леон, близ Кадиса, в уединении, преданный научным занятиям. Из астрономических работ Ульоа более замечательными были наблюдение в южной Испании прохождения Венеры по Солнцу в 1769 году и наблюдение на Атлантическом океане полного солнечного затмения 24 июня 1778 года. Это последнее наблюдение, подробно описанное в посвящённом ему сочинении Ульоа: «El eclipse de sol con el anillo refractario de sus rayos: la luz de este astro vista del través del cuerpo de la luna, ó antorcha solar en su disco etc.» (Мадрид, 1779; также в «Mémoires de l’Académie de Berlin», 1778, в «Vetensk. Acad. Handl.», 1778, и в «Philosophical Transactions», 1779), представило для современников особенный интерес, как по данному им впервые описанию солнечной короны, так и в особенности по указанию на появление во время затмения на тёмном диске Луны красной светлой точки, которую наблюдатель принял за отверстие в теле Луны. Кроме названных уже сочинений, Ульоа принадлежат ещё: «Conversaciones de Ulloa con sus tres hijos en servicio de la marina sobre las navegaciones y modo de hacertas etc.» (Мадрид, 1795); «Entretenimientos physico-historicos» (Мадрид, 1772) и «Of the earthquake at Cadix» («Philosophical Transactions», 1755; также в «Vetenskap. Acad. Handl.», 1756).
Напишите отзыв о статье "Ульоа, Антонио де"
Литература
- Испания // Ива — Италики. — М. : Советская энциклопедия, 1972. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 10).</span>
- Уллоа, Антонио // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Ульоа, Антонио де
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
