Ультрамарины (мультфильм)

Запрос «Ultramarines: The Movie» перенаправляется сюда; это статья о фильме. Об ордене Ультрамаринов см. Ультрамарины.

Ультрамарины (мультфильм)
Ultramarines movie
Тип мультфильма	компьютерный мультфильм
Жанр	фантастика
Режиссёр	Мартин Пик
Продюсер	Боб Томпсон
Автор сценария	Дэн Абнетт
Роли озвучивали	Теренс Стамп Шон Пертви Джон Хёрт Дональд Самптер
Страна	Великобритания Великобритания
Язык	английский, испанский, итальянский, немецкий, русский, французский
Длительность	75 мин
Премьера	2010

«Ультрамарины» (англ. Ultramarines: A Warhammer 40,000 Movie) — 75-минутный мультипликационный фильм в жанре космическое фэнтези, основанный на созданной компанией Games Workshop вселенной Warhammer 40,000. В фильме рассказывается об ордене космодесанта — Ультрамаринах. Сценарист фильма — автор «Чёрной библиотеки» Дэн Абнетт. Фильм был создан с помощью компьютерной анимации.

Теренс Стамп, Шон Пертви и Джон Хёрт — основные актёры озвучки.

Создание

О начале работ по производству «Ультрамаринов» впервые было объявлено на Games Day 2009 в Бирмингеме.

Над фильмом работает базирующаяся в Англии компания Codex Pictures по лицензии Games Workshop, в сотрудничестве с Good Story Productions Ltd и POP6 Studios, расположенной в Монреале.

Анимация

В Ультрамаринах используется технология создания анимации лица, разработанная компанией Image Metrics. Ранее она применялась в таких проектах, как Grand Theft Auto IV, Assassin's Creed II, NBA 2K10, клипе группы Black Eyed Peas на песню «Boom Boom Pow» и фильме Гарри Поттер и орден феникса.

В 2006 году Нью-Йорк таймс описала технологию Image Metrics, как «технологию, позволяющую записывать душу».

A short teaser sequence showcasing the detail and treatment likely to be employed in the final movie was released on Saturday 29 May 2010, on the official movie website and simultaneously at the MCM Expo at ExCeL London..

Сюжет

История разворачивается вокруг одного из новообращенных в полных космодесантников Ордена Ультрамаринов — Боевого Брата Протея. Он с еще несколькими космодесантниками только что были посвящены в полных космических десантников Адептус Астартес и сформировали ударный отряд «Ультима» под командованием Капитана 2-ой Роты Северия и апотекария Пифола. Космодесантники дают присягу на священной реликвии Роты — древнем громовом молоте, названном Молотом Макрагга, произнося боевой клич отряда: «Мы бьёмся за Макрагг, и не познаем мы страха!».

Первой задачей отряда «Ултима» становится Священная планета Митрон, где находится Храм Императора под защитой космодесантников 5-ой Роты Ордена Имперских Кулаков. Уже по прибытии на планету Протей ощущает нечто необъяснимое, будто враги следят за ним и его боевыми товарищами. Единственный, кто верит Протею — апотекарий Пифол, принявший огни святого Эльма на знамени ордена, который несут бойцы, за недобрый знак. Капитан Северий же отвергает все подозрения и приказывает следовать вперёд.

На пути к замку, в котором, предположительно, укрылись оставшиеся в живых Имперские Кулаки, Ультрамарины встречают осквернённое Хаосом поле битвы, а затем сталкиваются с бойцами Чёрного Легиона — некогда космодесантниками легиона Лунных Волков, испорченными Хаосом и ставшими отступниками после Ереси Хоруса. Потеряв нескольких бойцов, Ультрамарины всё же добираются до замка, откуда исходит аварийный сигнал. Там они сталкиваются с огромной силы Демоном Хаоса Неделимого, который, практически игнорируя шквальный огонь десятка болтеров и удары цепного меча, хватает капитана Северия и срывается с ним в пропасть. Теперь отрядом командует Протей, так как он единственный кто напомнил Ультрамаринам об их долге найти источник сигнала и найти выживших.

В одном из помещений замка Ультрамарины находят двух единственных выживших из 5-ой Роты Имперских Кулаков — Брата Нидона, хранителя святыни, и Капеллана Карнака. Те объясняют, что охраняли священную книгу Либер Митрус, некогда переданную Кулакам самим Богом-Императором Человечества, за которой теперь прибыли силы Хаоса, но не могут объяснить, как им самим удалось выжить в храме, больше месяца назад захваченном демонами. Протей принимает решение забрать книгу и увезти её на Макрагг, родную планету и Крепость-Монастырь Ультрамаринов. При отступлении космодесантники подвергаются массированной атаке Чёрного Легиона; во время битвы появляется израненный капитан Северий и ведёт своё отделение на прорыв. Десантный корабль «Штормовой Ястреб» обстреливает место посадки, после чего забирает оставшихся в живых десантников на Ударный Крейсер.

На борту Ударного Крейсера Протей сообщает Северию и Пифолу о своих подозрениях насчёт необъяснимого спасения двух Имперских Кулаков и их несколько странном поведении. Капитан вместе с Протеем тут же отправляются в оружейную, где расположились Кулаки, проверить, что за книгу они принесли с собой. Но, открыв её, он и остальные космодесантники видят, что страницы пусты. Кулаки признаются, что их нервозность была вызвана именно исчезновением надписей в святыне, опасением, что её коснулась порча Хаоса. Однако Капитан обвиняет Кулаков в ереси; усиливающий эффект оказывает и знамя отряда, принесённое вошедшим новичком-знаменосцем, на котором снова появились огни Святого Эльма. Северий убивает Карнака и оглушает Нидона. Однако новичок-Ультрамарин с удивлением отмечает, что даже после убийства еретика-псайкера огни никуда не исчезли. Осклабившись, Капитан срывается с места, избивает Ультрамаринов, после чего схватив за горло Протея говорит, что они давно спланировали атаку на Митрон, чтобы заманить космодесантников на спасении святыни, а Карнак и Нидон нужны были лишь как отвлекающий маневр. Пришедший в себя знаменосец выталкивает из оружейной одержимого Капитана, но погибает. Протей, Нидон и Веренор бегут по коридорам и видят тяжело раненого Пифола, говорящего, что демон в реликварии Ударного Крейсера.

Корабль готовится к прыжку в Варп с демоном на борту. Выжившие космодесантники находят демона в зале реликвария, где стоит Молот Макрагга. Демон, принимающий своё истинное обличье, при помощи сил Хаоса «проявляет» тексты молитв на страницах книги, которая является Вратами Варпа. До отбытия корабля на Макрагг остаётся совсем немного времени; демон убивает почти всех десантников и берёт Протея в плен, собираясь принять его облик вместо раскрытой личины Северия, соблазняя десантника обещаниями о чести и славе. Готовя ритуал, демон издевательски благодарит Протея за невольную помощь в осуществлении его плана — уничтожить целую Роту Кулаков, оставив пару бойцов в живых, чтобы попасть вместе с книгой-порталом в Крепость-Монастырь прибывших на помощь Ультрамаринов и, открыв врата в Варп, вызвать оттуда подкрепления, чтобы с ними уничтожить один из лучших орденов Космодесанта, а вместе с ним покорить самый мощный оплот Империума в Ультима Сегментума, занимающим больше половины галактики. Однако подоспевший на помощь Пифол, ценой своей жизни, дает Протею время взять Молот Макрагга и дать достойный отпор Демону. Протей хватает священный молот и забивает им демона, уничтожая его тело и изгоняя душу в Варп, а книга-портал исчезает вместе с ним. Протей осознаёт, что он позволил демону попасть на корабль и нарушил покой священной реликвии, но Веренор заверяет его, что Орден узнает всю правду о том, что случилось.

Проходит время. Протей и Веренор, уже Ветераны-Сержанты Ордена, принимают в реликварии Ударного Крейсера новообращенных десантников. Как и Северий, Протей возносит с торжественной речью Молот Макрагга над головой, произнося боевой клич отряда «Ултима»: «Мы бьёмся за Макрагг, и не познаем мы страха!» Ультрамаринов ждут новые битвы во славу Императора.

Актёры озвучки

• Шон Пертви — брат Протей
• Стивен Уеддингтон — брат Веренор
• Дональд Самптер — аптекарий Пифол
• Джон Хёрт — капеллан Карнак
• Теренс Стамп — капитан Северий
• Бен Бишоп — сержант Крастор / брат Джунор / брат Ремулус
• Кристофер Финни — брат Борей / павший брат / космодесантник Хаоса
• Гарри Мартин — брат Деций / брат Гипакс / брат Максиллий
• Джонни Харрис — брат Нидон

Съёмочная группа

Сценарий «Ультрамаринов» написан Дэном Абнеттом. Абнет написал более 25 книг для Чёрной библиотеки, в том числе серию «Призраки Гаунта», трилогию «Инквизитор», её спин-офф «Рейвенор» и, не так давно, три книги цикла «Ересь Хоруса»: первую книгу серии «Возвышение Хоруса», «Легион» и «Просперо в огне». Также Абнетт регулярно работает над комиксами 2000 AD, Marvel Comics и DC Comics. Кроме того, недавно вышли первые три книги HarperCollins', нового фантастического цикла с элементами ужасов «Злобный робот».

Режиссёр фильма — Мартин Пик, упоминается в титрах фильма 2009 года «Эра глупости», где он был анимационным директором; Лондон 2012, промофильм, одобренный «Film London» и «Лондонским Агентством Развития», впервые показанный на Пекинской олимпиаде; и на конкурсе BBC по возданию [www.rubberstudios.com/work/martynpick/#14 проморолика для чемпионата Европы по футболу 2004]. Пик был выбран режиссёром Ультрамаринов за его редкий дар соединять воедино видео и анимацию, и за живописность своих лент.

Продюсер Боб Томпсон известен как соавтор популярных «Биониклов» для компании Lego и продюсер фильма «Бионикл», который получил множество наград. Томпсон основал компанию «Good Story Productions» занимающуюся созданием теле- и видеопродукции для различных платформ. Ранее он работал в BBC и BBC Worldwide. В интервью в конце 2009 года Боб сказал:,

Из вариантов переноса вселенной Вархаммер 40 000 на экраны мы выбрали вариант переноса настольной игры в фильм. Наша команда арт-художников и дизайнеров использовала огромное количество материала, предоставленного Games Workshop и Forge World. Мы уверены, что каждая деталь фильма будет настолько реалистична, насколько возможно.

Дэвид Керни, продюсер «Ультрамаринов» и начальник отдела разработок Codex Pictures Ltd, имеет большой опыт работы с художественными студиями, в том числе с такими, как Working Title, Zenith, Universal Pictures, 20th Century Fox. Также он принимал участие в работе над фильмом «Бионикл» для компании Lego.

Родди МакМанус, сопродюсер «Ультрамаринов», начальник творческого отдела Pop6 Studios, имеет большой опыт по работе продюсером, режиссёром и сценаристом фильмов, на телевидении и в мультимедиа. Он занимал ключевые управленческие посты в Discreet Logic, Softimage, Microsoft and The National Film Board of Canada. МакМанус начинал карьеру музыкантом, записывая музыку для CBS / Sony BMG Music Entertainment.

Дэн Фосетт, Head of Story, is a storyboard artist with more than one hundred movie and TV credits, including the original Bionicle trilogy of DVDs, Space Jam and the X-Men TV series.

Александр Лентьез, Line Producer and Post Production Supervisor, has worked as animation producer, director and stereographer on international animated feature films and television productions.

Выпуск

8 октября 2010 года было объявлено, что фильм будет распространяться исключительно ограниченным тиражом в коллекционном издании на DVD-дисках стоимостью 39,98 $, 31,75 € или 25,99 ₤. Датой начала продаж объявлено 29 ноября 2010. В комплект поставки войдут:

• Иллюстрированный 32-страничный роман в твердом переплёте «Сложный выбор» (Hard Choices (What happened on Algol?)). Автор — Дэн Абнетт, иллюстрации — Дэвид Роуч. Только на английском языке.
• Наследие (The Legacy) — о переносе вселенной Warhammer 40,000 на экраны.
• Схема боя (The Blueprint for Battle) — о создании скриптов для фильма.
• Отделение (The Squad) — об актёрах.
• Искусство войны (The Art of War) — дизайнерская и художественная работа над первым фильмом по вселенной Warhammer 40,000.
• The Soundscape — о звуковых эффектах и музыке.

Ссылки

• [ultramarinesthemovie.com/ Официальный сайт фильма]
• [ultramarinesthemovieblog.com/ Официальный блог съёмок]
• [www.youtube.com/user/UltramarinesTheMovie Официальный канал на YouTube]
• [twitter.com/WH40Kmovie Официальный Твиттер]
• [www.flickr.com/photos/ultramarinesthemovie Официальный Flickr]
• [www.facebook.com/ultramarinesthemovie Страница фанатов в Фейсбуке]

Отрывок, характеризующий Ультрамарины (мультфильм)

Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.