Ульянин, Фёдор Иванович

Фёдор Иванович Ульянин
Дата рождения	1915(1915)
Место рождения	село Болтуновка, Хвалынский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти	26 июня 1944(1944-06-26)
Место смерти	Рогачёвский район, Гомельская область, Белорусская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1936—1944
Звание
Должность	командир батальона 422-го стрелкового полка 170-й стрелковой Речицкой дивизии 65-й армии 1-й Белорусский фронт
Сражения/войны	Хасанские бои (1938); Советско-финская война; Великая Отечественная война
Награды и премии

Фёдор Иванович Ульянин (1915—1944) — командир батальона 422-го стрелкового полка 170-й стрелковой Речицкой дивизии, Герой Советского Союза.

Биография

Фёдор Ульянин родился в 1915 году в селе Болтуновка Хвалынского уезда Саратовской губернии (ныне — Ульянино в Хвалынском районе).

В селе Болтуновка окончил семилетнюю школу. Затем работал в Караганде посадчиком на шахте № 17.

Был призван в РККА в 1936 году. В 1938 году принимал участие в боях с японцами на озере Хасан. В 1940 году принимал участие в Советско-финской войне.

Участвовал в Великой Отечественной войне с августа 1941 года. Воевал на Карельском, Северо-Западном, Центральном и 1-м Белорусском фронтах. В 1943 году был награждён за боевые заслуги орденами Красного Знамени и Красной Звезды.

Звание Героя Советского Союза Федору Ивановичу Ульянину присвоено 23 августа 1944 года за доблесть и мужество, проявленные при форсировании рек Друть и Добысна.

Подвиг

Командир батальона 422-го стрелкового полка 170-й стрелковой Речицкой дивизии Фёдор Ульянин в ночь с 23 на 24-е июня 1944 года скрытно переправил вверенную ему часть через реку Друть в районе города Рогачёва. Утром, после проведения артподготовки, бойцы батальона первыми вступили в бой, тем самым облегчив переправу основных сил дивизии. Внезапным ударом гвардейцы выбили противника из первых двух траншей, а затем заняли высоту 147,1, господствовавшую над окружающей местностью.

Противник неоднократно контратаковал, наносил артиллерийские и бомбовые удары, пытаясь выбить батальон Ульянина с высоты, но безуспешно. А когда к высоте подошли другие подразделения дивизии, Ульянин вновь поднял батальон в атаку и отбил у противника село Заполье, а затем овладел деревней Хопаны, обеспечив общий успех полка и дивизии.

Противник сумел закрепиться на рубеже реки Добысна. Наше наступление остановилось. 26 июня под сильным огнём врага батальон, которым командовал Фёдор Ульянин, форсировал реку и захватил плацдарм на её западном берегу. Противник предпринял три попытки уничтожить войска на захваченном плацдарме. Фёдор Иванович воодушевлял бойцов и командиров личным примером хладнокровия и мужества. Было подбито несколько танков противника, около 200 фашистов было убито. Однако подкрепления всё не было, а боеприпасы были на исходе. В это время противник начал очередную атаку на плацдарм. По приказу Ульянина бойцы батальона подпустили гитлеровцев на близкое расстояние, а затем забросали их гранатами и открыли огонь по фашистам из всех оставшихся пулемётов. Немцы были ошеломлены неожиданным отпором.

Ульянин лично повёл бойцов в контратаку, противник начал отступать. В ходе атаки Ульянин был смертельно ранен осколком разорвавшегося снаряда, однако он отказался эвакуироваться и до последних минут жизни руководил боем.

Похоронен с воинскими почестями в деревне Дворец Рогачевского района Гомельской области.

Память

В 1985 году родное село Фёдора Ульянина — Болтуновка — было переименовано в его честь в Ульянино.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=244 Ульянин, Фёдор Иванович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Ульянин, Фёдор Иванович

– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.