Ульянова, Ольга Ильинична

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ольга Ильинична Ульянова
Дата рождения:

4 (16) ноября 1871(1871-11-16)

Место рождения:

Симбирск,
Российская империя

Подданство:

Российская империя Российская империя

Дата смерти:

8 (20) мая 1891(1891-05-20) (19 лет)

Место смерти:

Санкт-Петербург,
Российская империя

Отец:

Илья Николаевич Ульянов

Мать:

Мария Александровна Ульянова

О́льга Ильи́нична Улья́нова (4 [16] ноября 1871, Симбирск8 [20] мая 1891, Санкт-Петербург) — сестра Владимира Ильича Ленина (Ульянова).





Биография

Родилась 4 (16) ноября 1871 четвёртым ребёнком в семье Ильи Николаевича и Марии Александровны Ульяновых. Считается, что именно Ольга была наиболее близка в детстве к своему старшему брату Владимиру[1].

С 1883 года она училась в Симбирске в Мариинской женской гимназии, в той же, что и её старшая сестра Анна. Гимназию возглавлял Ф. М. Керенский, одновременно являвшийся директором Симбирской мужской классической гимназии, где обучался Владимир. Несмотря на успешное окончание гимназии в 1887 году с золотой медалью, в Самаре, где семья Ульяновых проживала с 1889 года, ей было отказано в должности учительницы, так как она являлась родной сестрой государственного преступника Александра Ульянова, казнённого в 1887 году.

Лишь в апреле 1890 года Ольга получила «свидетельство о благонадёжности» и осенью 1890 года была принята на Высшие женские (Бестужевские) курсы в Санкт-Петербурге. Там она училась на физико-математическом отделении. Рисовала, знала английский, немецкий, французский, шведский языки, изучала также латынь и итальянский. Мечтала стать врачом.

Через полгода учёбы Ольга Ульянова заболела брюшным тифом и умерла в Александровской городской больнице в память 19 февраля 1861 г.[2][3]. Она скончалась в возрасте 19 лет, точно в день 4-й годовщины казни старшего брата. Похоронена в Петербурге на Литераторских мостках Волковского кладбища[4].

Напишите отзыв о статье "Ульянова, Ольга Ильинична"

Примечания

  1. [www.mk.ru/editions/daily/article/2006/04/22/183416-s-vozhdem-ray-i-v-shalashe.html Великанова М. С вождём рай и в шалаше // Московский комсомолец. — № 2140. — 22.04.2006.]
  2. [alexhospital.ru/istoriya.html Из истории Александровской больницы]
  3. [leninism.su/biograficheskie-xroniki-lenina/100-tom-11/3693-1891-1892-gody-zhizni.html Биографическая хроника Ленина]
  4. [books.google.ru/books?id=sXJEF6HHyH0C&printsec=frontcover&source=gbs_v2_summary_r&cad=0#v=onepage&q=&f=false Зенькович Н. А. Самые секретные родственники. Энциклопедия биографий] — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. — C.237.

Литература

Ссылки

  • [litmostki.ru/oUlyanova/ Могила Ольги Ульяновой // Литераторские мостки]

Отрывок, характеризующий Ульянова, Ольга Ильинична

Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.