Симбирская губерния
| Губерния Российской империи | |||||
| |||||
| Страна | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Адм. центр | |||||
| Население (1897) |
1 527 848[1] чел. | ||||
| Плотность |
чел/км² | ||||
| Площадь | |||||
| Дата образования |
1796 | ||||
|
| |||||
| |||||
Симби́рская губе́рния — административно-территориальная единица Российской империи и РСФСР, существовавшая в 1796—1928 годах. Губернский город — Симбирск.
Содержание
Географическое положение
К началу XX века Симбирская губерния занимала 49,5 тыс. км² (43 491 вёрст²). Она граничила на севере с Казанской губернией, на востоке с Волгой, отделяющей её от Самарской губернии (охватывая левый берег Волги только в двух местах: напротив Симбирска и в Сызрани), на юге — с Саратовской, на западе — с Пензенской и Нижегородской губерниями.
В 1926 году площадь губернии составляла 34 071[2] км².
История
Территория губернии являлась заселенной с весьма древних времён. Первые более определительные сведения о ней встречаются у арабских писателей, из которых некоторые были здесь лично в X веке, когда Багдадский халифат завел дипломатическую связь с булгарами. По этим источникам, в южной части губернии жили буртасы[3], а по берегу Волги, особенно на северу от того места, где располагался Симбирск, — мордва. В XIII столетии в крае появились татары. В XIV столетии, с усилением князей нижегородских, они распространили свою власть в земле мордовской до верховьев Суры, которая служила границей со стороны ордынских владений. Впрочем, в эту пору, кроме города Курмыша и ещё, быть может, немногих уединённых хуторов или сторожевых пунктов, нижегородские князья ничего здесь не устроили. По всей вероятности, русская колонизация не простиралась здесь далее реки Алатыря. На правом берегу Суры её не было до последней четверти XVI века, с конца которого водворение русских в пределах нынешней Симбирской губернии делается заметнее.
Ещё при царе Иоанне Грозном возник город Алатырь, затем много посёлков в уездах Сызранском и Сенгилеевском. Были устроены острожки для защиты от нападения вольницы и голытьбы, которые всегда держались на Волге, но в конце XVI века особенно усилились вследствие закрепления крестьян за помещиками. В 1648 году был основан Симбирск и к юго-западу была устроена оборонительная линия из земляного вала со рвом и деревянным тыном, а по местам и с засеками, башнями и острогами. Она шла и далее, в Пензенскую губернию; остатки её были довольно значительны даже к концу XIX века. Прежние укрепленные остроги существовали в то время под именем пригородов и сёл.
В 1683 году был построен город Сызрань. Старейшие по занятию русскими местности прежде и получили гражданское устройство; в Курмыше и Алатыре учреждено было воеводское управление ещё в XVI веке, и они со своими округами причислялись к Нижегородской области. С покорением Казани пространство между Волгой и Сурой было подведомо Казани, а когда был основан Симбирск, оно стало называться Симбирским уездом. При первом разделении России на губернии в 1708 году территория вошла в состав Казанской губернии. В 1780 году было образовано Симбирское наместничество, которое в 1796 году преобразовано в Симбирскую губернию. В 1850 году два заволжские уезда (Ставропольский и Самарский) отошли в состав вновь образованной Самарской губернии.
В 1924 году город Симбирск переименован в Ульяновск, а губерния — в Ульяновскую губернию. В 1928 году в ходе экономического районирования СССР губерния была упразднена, её территория вошла в состав Ульяновского округа Средневолжской области.
Геология
О геологии губернии профессор А. П. Павлов в своём труде «Нижневолжская юра» говорил следующее:
|
Симбирская губерния покрыта, как известно, отложениями всех систем, начиная с каменноугольной, и особенного развития достигают здесь системы третичная, меловая, юрская и так называемый ярус пестрых мергелей, то есть как раз те системы, разграничение и подразделение которых возбуждает теперь столько спорных вопросов.[4] | 
|
В геологическом отношении губернию исследовали Паллас, Странгвейс, Широкшин и Гурьев, Мурчинсон, Языков, Пандер, профессор Г. Д. Романовский, Вагнер, П. В. Еремеев, Траутшольд, Синцов, Лагузен и др. Обнажения юрских пород по правому берегу Волги наблюдались в двух довольно далеко отстоящих друг от друга местностях: в уездах Симбирском и Сызранском. Между северным симбирским участком горы и южным сызранским лежала обширная площадь, занятая отчасти более новыми (меловыми и третичными) отложениями, отчасти палеозойными известняками (каменноугольные и пермские известняки Самарской луки).
Отложения нижней Волги достигали наибольшего развития у деревни Городище.[5] Окрестности деревни Поливны представляли самый южный предел распространения горы в северной части губернии. Здесь юрские пласты, постепенно падавшие к югу, скрывались под уровень Волги, и в береговых обнажениях их сменяли отложения нижнемеловой системы, занимавшие в окрестностях Ундор и ещё далее к деревне Бессонковой только вершины береговых обнажений и слагавшие холмы высокого берега Волги. В окрестностях Симбирска эти нижнемеловые породы, в свою очередь, прикрывались верхнемеловыми (а несколько западнее и третичными); эти более новые отложения тянулись на югу до окрестностей села Усолья, где внезапно сменялись каменноугольными отложениями, круто поднимавшимися в виде довольно значительных возвышенностей (около 300 м), а местами и в виде совершенно вертикальных стен, у подножия которых прерывалось дальнейшее распространение меловых и третичных пластов. Эту гряду известковых высот, во многих местах размытых, прорезанных оврагами и более или менее округленных, можно было проследить от Жигулей и Усолья далеко на юго-запад к деревне Троекуровке, ещё далее по реке Сызрани, где были указаны последние выходы каменноугольных известняков. Выходы древних пород не положили, однако, предела распространению к югу мезозойных образований.
Вниз по течению Волги снова встречалась серая юрская глина, содержавшая такие же ископаемые, как и в городищенской глине, а несколько далее, у села Кашпура, наблюдалась мощное развитие ауцеллевых песчаников, конгломератов, смолистых сланцев и вообще пород, развитых в окрестностях деревень Поливны и Городища. Несколько южнее Кашпура все эти породы, так же как и у Поливны, скрывались под уровень Волги, сменяясь нижнемеловыми осадками. Многочисленные исследования губернии до начала XX века не выяснили ещё многих вопросов. По исследованию профессора Павловым городищенской глины, в ней встречался след фауны, характеризующей виргазовые слои русской юры. Он встретил в ней представителей родов лат. Pinna, Trigonia, Aporrhais, Buccinum, Purritella; ауцеллы и морские ежи попадаются реже. Остатки Per Figatus Buch, Per Quenstedti Rllr, Per biplex Sow (Per Pallasianus) оказались нередкими даже в самых низших частях доступного для наблюдения пояса.
В геологическом отношении в общих чертах Симбирская губерния представляла следующее: северная часть губернии, прилегавшая к Казанской, имела осадки триаса; в восточной части, ограниченной правым берегом Волги, залегали каменноугольная и меловая формации, разорванные и прорезанные во многих местах третичными осадками; на западе были распространены, преимущественно, мел и надмеловые осадки эоценовой формации, сменявшиеся к югу меловой почвой. В разных местах губернии были открываемы кости мамонта и других животных.
Полезные ископаемые
Кроме глины, мела и известняка на на территории губернии были известны месторождения пирита (Симбирский, Алатырский и Курмышский уезды); на территории Сызранского уезда — месторождения серы, селитры, каменной соли, залежи природного асфальта, песчаника и горючих сланцев. Были известны месторождения железной руды.
В поймах рек Волги, Суры, Свияги и Усы находились богатые залежи торфа. Минеральные источники (в том числе Ундоровский минеральный источник). Фосфорнокислая известь в пластах меловой формации, распространённой в большей части губернии.
Климат
Климат Симбирской губернии был сходен с климатом соседних губерний. По незначительному пространству её климатические условия на севере и юге мало отличались друг от друга. Всего важнее были различия, происходившие от высоты над уровнем моря, большей или меньшей защитности положения и растительного покрова.
Вследствие малой высоты, защиты с севера и отсутствия леса весна и лето были теплее, снег ложился поздно и сходил раньше на берегу Волги и Сызрани, в южной части Сызранского уезда, сравнительно с возвышенной, густолесистой северно-восточной частью Самарской луки, где лето и весна были холоднее, снег ложился ранее и таял гораздо позднее.
Средняя температура в Симбирске была: годовая — +3,3 °C, январь — −13,4 °C, апрель — +3,5 °C, июль — +20,3 °C, сентябрь — +10,9 °C. Количество осадков составляло: Языково (западная часть губернии) — 483 мм, Симбирск — 443 мм, Чертково (Сенгилеевского уезда) — 406 мм, Сызрань — 374 мм. Летние осадки решительно преобладали, всего более дождя выпадало в июне и июле. Снежный покров продолжался от 4—5 месяцев. Господствовавшие и приносившие наиболее дождя и снега были западные ветры, прозванные в народе «гнилым углом».
Природные ресурсы
В лесах Симбирской губернии из хвойных деревьев ель встречалась только в Алатырском и Курмышском уездах по Суре и её притокам, сосна — во всей губернии по пескам, более всего её было в Сурской даче и в южной части Карсунского уезда. Лиственных лесов в Симбирской губернии было гораздо больше, чем хвойных. Господствующими породами были дуб, затем береза, осина, липа, клен. В целом преобладали смешаные лиственные леса.
Симбирская губерния могла считаться богатой лесами. В 1860-х годах общее количество лесов составляло более 1/3 площади всей губернии. Вообще леса были расположены довольно равномерно, только некоторые части губернии были почти совсем обнажены от лесов, именно вся южная часть Сызранского уезда, северная Симбирского, юго-восточная Буинского и части уездов Алатырского и Курмышского, лежавшие по левую сторону реки Алатыря. Особенно лесиста была западная часть Буинского, восточная Алатырского уезда (Сурская дача) и северо-восточная Самарской луки. В южной половине губернии и вообще по горам лес был преимущественно мелкий, дровяной, но в северных уездах он в основном рослый, строевой, в уездах Курмышском, Алатырском и Буинском встречался даже корабельный. За последующие 40 лет леса были значительно вырублены; правильное лесное хозяйство существовало только в лесах казенных удельных и некоторых частных лиц.
В Симбирской губернии было много удельных земель, что объяснялось тем, что в царствование императора Николая I все казенные земли Симбирской губернии, кроме Сурской лесной дачи, были перечислены в удельное ведомство. Земством в 1896 году было обложено лесов 1 473 617,5 га. Из этого числа частным землевладельцам принадлежало 506 714,6 га, уделу — 787 887 га, казне — 139 243,5 га, крестьянским общинам — 34 653 га, городам — 5 115,1 га и земству — 4,4 га.
В лесах росло много марены, которую крестьянки употребляли как красильное вещество. Кроме разного рода ягод, в лесах весьма часто встречались дикая вишня и яблоня, а в степях — так называемый дикий миндаль, или бобовник.
Из диких животных в губернии водились волки, лисицы, зайцы белые и чёрные, тушканчики, хорьки, песцы, выхухоли, медведи и др. Прежде были куницы и горностай. Охотой главным образом занимались чуваши. Из птиц, кроме рябчиков, куропаток, составлявших предмет промысловой охоты, было много разных пород уток, куликов и других птиц; летом прилетали степные птицы — дрофы и стрепеты.
Рыбы было довольно много, особенно в Волге и Суре. В Волге водились белуги, севрюги, осетры, стерляди, судаки, сомы и разные мелкие виды. К началу XX века в огромном количестве ещё вылавливалась так называемая выселка; рыба эта покупалась преимущественно чувашами. В Суре водились те же виды рыб, что и в Волге, исключая только белугу, осетра, севрюгу и выселку. Сурскую стерлядь отправляли в столицы, где она ценилась дороже волжской. В некоторых горных речках изредка ловили форель.
Население
Численность
По Всероссийской переписи населения Российской империи 1897 года на территории Симбирской губернии проживало 1 527 848[1] человек (728 909 мужчин и 798 939 женщин). Из них 108 049 человек составляло городское население. В 1905 году в губернии числилось 1 750 600 человек.
По состоянию на 20 августа 1920 года, по итогам Всероссийской переписи населения, численность населения губернии (без Буинского уезда) составила 1 622 702 человека, из них городского — 168 851.
По итогам всесоюзной переписи населения 1926 года население губернии составило 1 384 220 человек[2], из них городское — 167 275 человек.
Социальный и национальный состав
По данным обзора губернии за 1898 год было: дворян потомственных — 3439, личных — 2971, духовенства белого — 7551, монашествующего — 718 (104 мужчин и 614 женщин), почётных граждан — 2789, купцов — 1969, мещан — 64 339, крестьян — 1 190 749, регулярных войск — 2507, отставных и бессрочных нижних чинов, их жён и дочерей — 207 836, колонистов — 563, иностранцев — 106 476, иностранных подданных — 208, лиц прочих сословий — 1681.
Национальный состав населения было весьма разнообразен: кроме русских (среди них было немного малороссов, в Сызранском уезде), губернию населяли мордва (эрзя и мокша), татары, мещеряки, чуваши.
Русские заселили губернию, когда здесь уже жили чуваши, мордва и татары.
Национальный состав в 1897 году[6]:
| Уезд | русские | мордва | чуваши | татары |
|---|---|---|---|---|
| Губерния в целом | 68,0 % | 12,4 % | 10,5 % | 8,8 % |
| Алатырский | 73,0 % | 26,7 % | … | … |
| Ардатовский | 59,6 % | 39,4 % | … | … |
| Буинский | 17,3 % | 3,8 % | 44,3 % | 34,6 % |
| Карсунский | 85,3 % | 8,3 % | 2,3 % | 3,9 % |
| Курмышский | 52,5 % | 6,4 % | 25,9 % | 15,0 % |
| Сенгилеевский | 78,9 % | 10,7 % | 4,6 % | 4,5 % |
| Симбирский | 77,1 % | 4,9 % | 7,4 % | 9,8 % |
| Сызранский | 88,7 % | 4,1 % | 3,4 % | 3,1 % |
Религия
В 1898 году православных было 1 407 317 человек, мусульман — 144 440, раскольников и сектантов — 31 384, крещёных татар, отпавших от православия, — 4031, римско-католиков — 1831, протестантов — 1283, евреев — 472, язычников — 441, армяно-григориан — 4. Более всего раскольников было в уездах Сызранском (12 тыс.) и Алатырском (9 тыс.). В уездах Карсунском, Симбирском и Сенгилеевском число раскольников было от 3 до 4 тыс. в каждом.
Монастырей было 8, церквей — православных каменных 263 и деревянных 458, единоверческих — 5, римско-католических — 2, протестантских — 2. Кроме того, имелось 159 мечетей и одна синагога.
Дворянские роды
Административное устройство
В 1796 году в результате преобразования Симбирского наместничества в губернию были упразднены Котяковский, Канадейский и Тагайский уезды и губерния была разделена на 10 уездов: Алатырский, Ардатовский, Буинский, Карсунский, Курмышский, Самарский, Сенгилеевский, Ставропольский, Сызранский и Симбирский. На следующий год из упразднённой Пензенской губернии были переданы Инсарский, Саранский и Шешкеевский уезды (возвращены в 1801 году). В 1798 упразднены 3 уезда: Ардатовский, Сенгилеевский и Шешкеевский (первые два восстановлены в 1802). В 1850 году в состав Самарской губернии вошли два заволжские уезда (Ставропольский и Самарский).
С 1850 по 1920 год в состав губернии входило 8 уездов:
| № | Уезд | Уездный город | Площадь, вёрст² |
Население[1] (1897), чел. |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Алатырский | Алатырь (12 209 чел.) | 4 832,1 | 158 188 |
| 2 | Ардатовский | Ардатов (4 855 чел.) | 3 972,7 | 189 226 |
| 3 | Буинский | Буинск (4 213 чел.) | 4 758,4 | 182 056 |
| 4 | Карсунский | Карсун (3 805 чел.) | 6 678,4 | 217 087 |
| 5 | Курмышский | Курмыш (3 166 чел.) | 3 786,6 | 161 647 |
| 6 | Сенгилеевский | Сенгилей (5 734 чел.) | 5 408,3 | 151 726 |
| 7 | Симбирский | Симбирск (41 684 чел.) | 6 038,9 | 225 873 |
| 8 | Сызранский | Сызрань (32 383 чел.) | 8 015,6 | 242 045 |
Благочиннических округов было 39; населённых мест — 1641, в том числе 8 городов, 550 сел, 119 селец, 967 деревень и 12 выселков.
27 мая 1920 года постановлением ВЦИК СНК Буинский уезд был передан в состав образованной Автономной Татарской республики.
В сентябре 1920 года несколько волостей Курмышского уезда отошло к Чувашской АО, а 4 мая 1922 года Курмышский уезд передан в Нижегородскую губернию, за исключением Мурзинской и части Анастасовской волостей, причисленных к Алатырскому уезду. 4 апреля 1924 году был упразднен Сенгилеевский уезд, территория которого была распределена по соседним уездам губернии. 20 июля 1925 года северная часть Алатырского уезда была передана в Чувашскую АССР, остальная часть уезда поделена между Ульяновскими и Ардатовскими уездами.
В 1928 году губерния и все её уезды упразднены, их территория вошла в состав Ульяновского округа Средневолжской области.
Руководство губернии
Генерал-губернаторы
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Мещерский Платон Степанович | | |
| Якоби Иван Варфоломеевич | | |
| Апухтин Аким Иванович | | |
| Игельстром Осип Андреевич | барон | |
| Дерфельден Отто Иванович | | |
| Вязмитинов Сергей Кузьмич | |
Правители наместничества
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Баратаев Пётр Михайлович | князь, генерал-поручик | |
| Карпов Александр Дмитриевич | генерал-майор (тайный советник) | |
Губернаторы
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Толстой Александр Васильевич | действительный статский советник (тайный советник) | |
| Кромин Матвей Ильич | действительный статский советник | |
| Сушков Василий Михайлович | действительный статский советник | |
| Хованский Сергей Николаевич | князь, статский советник (действительный статский советник) | |
| Долгоруков Алексей Алексеевич | князь, действительный статский советник | |
| Дубенский Николай Порфирьевич | действительный статский советник | |
| Магницкий Михаил Леонтьевич | действительный статский советник | |
| Уманцов Андрей Петрович | барон, действительный статский советник | |
| Лукьянович Андрей Фёдорович | статский советник | |
| Жмакин Александр Яковлевич | статский советник | |
| Загряжский Александр Михайлович | статский советник | |
| Жиркевич Иван Степанович | действительный статский советник | |
| Хомутов Иван Петрович | действительный статский советник | |
| Комаров Николай Иванович | действительный статский советник | |
| Гевлич Авксентий Павлович | действительный статский советник | |
| Булдаков Николай Михайлович | действительный статский советник | |
| Черкасский Пётр Дмитриевич | князь, действительный статский советник | |
| Бибиков Николай Петрович | действительный статский советник | |
| Извеков Егор Николаевич | действительный статский советник | |
| Анисимов Михаил Иванович | действительный статский советник, и. д. (утверждён 12.01.1862) | |
| Велио Иван Осипович | барон, в звании камергера, действительный статский советник | |
| Орлов-Давыдов Владимир Владимирович | граф, Свита Его Величества, генерал-майор | |
| фон Гойнинген Гюне Александр Фёдорович | барон, тайный советник | |
| Еремеев Дмитрий Павлович | в звании камер-юнкера, статский советник (действительный статский советник) | |
| Долгово-Сабуров Николай Павлович | действительный статский советник | |
| Теренин Михаил Николаевич | камергер, действительный статский советник (тайный советник) | |
| Акинфов Владимир Николаевич | действительный статский советник (тайный советник) | |
| Ржевский Сергей Дмитриевич | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Яшвиль Лев Владимирович | князь, статский советник | |
| Старынкевич Константин Сократович | генерал-майор | |
| Дубасов Дмитрий Николаевич | действительный статский советник | |
| Ключарев Александр Степанович | тайный советник | |
| Черкасский Михаил Алексеевич | князь, статский советник | |
Губернские предводители дворянства
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Нагаткин Иван Иванович | капитан 1-го ранга | |
| Мещеринов Афанасий Степанович | коллежский асессор | |
| Порошин Иван Андреевич | статский советник | |
| Самарин Василий Николаевич | секунд-майор | |
| Ермолов Нил Фёдорович | гвардии прапорщик | |
| Бестужев Василий Борисович | полковник | |
| Бахметев Иван Александрович | надворный советник | |
| Ермолаев Александр Фёдорович | действительный статский советник | |
| Баратаев Михаил Петрович | князь, штабс-ротмистр | |
| Бестужев Григорий Васильевич | генерал-майор | |
| Юрлов Пётр Иванович | штабс-капитан | |
| Наумов Михаил Михайлович | подполковник | |
| Аксаков Николай Тимофеевич | надворный советник (статский советник) | |
| Ермолов Александр Иванович | действительный статский советник | |
| Теренин Михаил Николаевич | в звании камергера, коллежский асессор (действительный статский советник) | |
| Оболенский Иван Михайлович | князь, в звании камергера, отставной лейтенант (в должности шталмейстера) | |
| Поливанов Владимир Николаевич | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Протопопов Александр Дмитриевич | действительный статский советник | |
Вице-губернаторы
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Чириков Николай Егорович | статский советник | |
| Астафьев Николай Алексеевич | коллежский советник (статский советник) | |
| Дубенский Николай Порфирьевич | статский советник | |
| Ренкевич Ефим Ефимович | полковник | |
| Шигорин Иван Фёдорович | коллежский советник | |
| Толстой Сергей Васильевич | граф, коллежский советник | |
| Грибовский Михаил Кириллович | коллежский советник | |
| Смирной Николай Фёдорович | коллежский советник | |
| Огнев Иван Дмитриевич | статский советник | |
| Воскресенский Пётр Герасимович | статский советник | |
| Средний-Камышев | надворный советник | |
| Прибытков Михаил Александрович | коллежский советник | |
| Васильев Пётр Михайлович | коллежский советник | |
| Бороздин Александр Дмитриевич | статский советник | |
| Будянский Иван Иванович | статский советник | |
| Муравьёв Николай Михайлович | коллежский советник | |
| Окунев Илларион Александрович | статский советник | |
| Юркевич Николай Ильич | надворный советник, и. д. (утверждён 17.04.1855) | |
| Иванов Павел Егорович | коллежский советник | |
| Попов Николай Алексеевич | статский советник (действительный статский советник) | |
| Котляревский Андрей Иванович | статский советник | |
| Косаговский Павел Павлович | надворный советник, и. д. (утверждён с произведением в коллежские советники 29.10.1865), (статский советник) |
|
| Чарыков Валерий Иванович | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Поливанов Дмитрий Семёнович | действительный статский советник | |
| Альбединский Ипполит Петрович | в звании камер-юнкера, надворный советник, и. д. (утверждён 01.01.1876) | |
| Тройницкий Владимир Александрович | в звании камер-юнкера, надворный советник (статский советник) | |
| Скалон Евстафий Николаевич | действительный статский советник | |
| Бер Виктор Николаевич | статский советник | |
| Шлиппе Владимир Карлович | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Ржевский Сергей Дмитриевич | в звании камергера, статский советник | |
| Наумов Александр Петрович | статский советник | |
| Арцыбашев Александр Михайлович | действительный статский советник | |
| Шиловский Пётр Петрович | коллежский советник | |
| Ширинский-Шихматов Андрей Александрович | князь, надворный советник (коллежский советник) | |
| Арапов Александр Викторович | статский советник (действительный статский советник) | |
| Шишков Николай Леонович | действительный статский советник | |
Экономика
Сельское хозяйство
Главным занятием жителей губернии было земледелие. В 1896 году земством было обложено разных угодий 3036211,5 га и, кроме того, леса 1473617,5 га. Из 3 036 211,5 га принадлежало: общинам крестьян и однодворцам — 1 819 312,9, частным владельцам — 943 054,7, уделу — 243 891,9, казне — 9628,2, городам — 20 097,6, крестьянскому поземному банку — 207,6, земству и другим — 18,6 га. С 1886 года по 1 января 1899 года дворянским банком было принято в залог 550 155,7 га, оцененных в 32 270 201 руб.; выдано в ссуду 18 107 200 руб. Крестьянским банком было выдано ссуд 1 477 383 руб. на покупку 28 745,9 га земли за 1670 тыс. руб. По сведениям Симбирской казначейской палаты за 1898 год, крестьяне владели 1 751 935,2 га надельной земли; вместе с выкупленной землей в распоряжении крестьян имелось 1 793 929,8 га. Из этого количества земли принадлежало бывшим помещичьим крестьянам 503 809,7 га (28,8 %), бывшим удельным крестьянам — 1 070 837,9 га. В среднем на 1 мужскую душу приходилось 2,58 га.
Большая часть земли у крестьян была под пашней — 1 336 811,4 га (76,3 %). Из этого количества (при трёхпольном хозяйстве) по 20 211,3 га в каждом поле (4,5 %) было отведено под общественные запашки, сбор с которых обращался на погашение продовольственных долгов. Лугов у крестьян было 91 506,7 га (5 %). Лугов не доставало для прокорма скота, так что крестьяне были вынуждены нанимать свыше 32 775 га луга. Неудобной земли было 155 212,6 га (8,8 %). В Карсунском уезде количество неудобных земель достигало 17,2 %, в Сенгилеевском — 11,2 %. Бывшие помещичьи крестьяне арендовали 102 414,2 га, удельные — 82 348,3, государственные — 6078,7 га.
Из зерновых хлебов и сельскохозяйственных растений в озимом поле повсеместно сеяли рожь, в яровом — в северной части губернии главным образом овес и гречу, на юге, кроме того, много проса, а в восточной части Сызранского уезда — пшеницу; кроме того, горох, чечевицу, картофель, лен, коноплю, подсолнечники и др. Из огородных и бахчевых растений сажали арбузы, огурцы, капуста, хмель, дыни и др. Табак разводили в городах Ардатове и Алатыре и их уездах, а также в уездах Курмышском, Сызранском и немного в других. Табак и хмель получали невысокого качества. Значительные посевы картофеля объяснялись существованием крахмальных и картофельно-паточных заводов (до 60 в губернии, всего более в Симбирском уезде). Льноводство было более всего развито в Ардатовском и Алатырском уездах, на правом берегу Суры.
Из плодовых деревьев разводили яблони, груши, дули, сливы и бергамоты. Садоводством занимались преимущественно по берегам Волги, но плодовые сады встречались и в других местностях. Сады в основном разводили по гористым берегам рек, обращённым склонами на юг. Садоводство и огородничество носили в основном непромысловый характер. Исключение представляли жители ближайших к городу Симбирску селений, которые разводили для продажи картофель, капусту и т. п. В Симбирске и в некоторых селениях Ардатовского и Симбирского уездов разводили огородные овощи для продажи семян. Промышленный характер носили также сады, расположенные по правому берегу Волги. Бахчеводство имело промышленный характер в Сызранском и Сенгилеевском уездах. Пчеловодство было более распространено в лесистых уездах; особенно им занимались мордва и чуваши.
Земледельческая культура губернии находилась в целом на невысокой степени развития; лишь в некоторых владельческих хозяйствах была введена многопольная система. Благодаря земству, устроившему при земских управах склады земледельческих орудий и семян, последние ежегодно на несколько десятков тысяч передавались крестьянам. Симбирское общество сельского хозяйства устроило на средства губернского земства и Министерства земледелия при своей ферме сельскохозяйственную школу 1-го разряда.
По данным за 1898 год, на крестьянских землях под посевом озимых было 555 975,4 га, под овсом — 265 273,2, под яровою пшеницею — 78 891,6, под остальными яровыми хлебами — 254 694,5 га. У частных владельцев было под озимым посевом 133 483,8 га, из яровых под овсом — 96 606,5 га, пшеницею — 10 661,7 и под прочими яровыми хлебами — 39 277,6 га. На всех землях было посеяно: ржи — 683 955 четвертей, яровой пшеницы — 95 474, овса — 576 819, ячменя — 5718, гречихи — 36 182, гороха — 28 657, проса — 22 237, полбы — 57 704, льна — 6263, остальных яровых хлебов — 34 567 и картофеля — 288 110. Было снято ржи 1 778 700, яровой пшеницы — 145 987, овса — 517 560, ячменя — 8518, гречихи — 9009, гороха — 25 757, проса — 137 809, полбы — 53 583, льна — 5442, остальных яровых хлебов — 44 153 и картофеля 0 514 123 четверти. Средний урожай хлебов за пятилетие (с 1893 по 1897 год.) составил: ржи — 586,3 кг с 1 га, ярового хлеба — 460,3, средний урожай сена — 295,4 кг с 1 га; при этом не доставало полученного с надельной земли хлеба для продовольствия крестьян 34 141,9 т, а сена — 27 421,1 кг. Недостаток этот пополнился отчасти арендой пашни и лугов, отчасти сторонними заработками. Крестьян, занятых промыслами, было 125 897 чел. (8,7 % крестьянского населения). Заработок их исчислялся в 5 995 511 руб.
Скота в Симбирской губернии числилось 1 531 704 голов (1897), в том числе лошадей 288 890, крупного рогатого 325 995 и мелкого 916 819 голов. Земство давало субсидию Симбирскому обществу сельского хозяйства на устройство на его ферме рассадника племенного скота. Особенное развитие получило в губернии коневодство. Всех конных заводов в 1898 году было 52, на которых состояло 176 производителей и 1337 маток. Наибольшее число заводов было в Карсунском уезде. Губернское земство открыло в 1898 году в Симбирске конюшню для содержания производителей государственного конезаводства. Торговля лошадьми производилась преимущественно на так называемой «Сборной ярмарке» в Симбирске. В 1897 году было приведено лошадей на сумму до 544 210 руб., продано — на 375 435 руб. Овец разводили во многих помещичьих хозяйствах; их насчитывалось более 700 тыс. голов (в том числе до 50 тыс. тонкорунных); шерсть с них шла на суконные и овчинные фабрики. Тонкорунное овцеводство более развито в уездах Сызранском (до 24 тыс. голов) и Симбирском (более 12 тыс. голов).
Промышленность и торговля
Главнейшую отрасль кустарной промышленности составляют разные виды древодельных промыслов, распространенные во всех уездах, особенно в Карсунском, Алатырском, Ардатовском и Сызранском. Главные из них — производство телег, повозок, саней, колес, колесных ступиц, гнутье дуг, ободьев и полозьев, выделка деревянной посуды, лопат, лукошек, колод и корыт, плетение лаптей, тканье рогож и заготовка кулей. Всего разными древодельными промыслами занимается в губ. до 7 тыс. чел., на сумму свыше 200 тыс. руб. Из других кустарных промыслов заслуживают внимания по своим размерам: валянье теплой обуви, шитье сапог и рукавиц, шитье шапок и фуражек, портняжество, тканье платков, витье веревок и плетение рыболовных снастей. Первые два из названных промыслов (валянье обуви и шитье сапог и рукавиц) распространены по всей губ., но в особенности в уу. Карсунском, Симбирском и Сызранском; им занято до 3 тыс. чел., на сумму 130 тыс. р., а шитьем сапог и рукавиц — до 1500 чел., на 100 тыс. р. Портняжеством занято 1600 чел., на 55 тыс. р. Витьем веревок занимаются в Буинском у. Ручное тканье платков распространено в Карсунском и Алатырском уу. Всего занято кустарн. промыслами 15285 чел., в том числе в у. Карсунском 5940, в Симбирском и Сызранском до 2 тыс. в каждом (1898 г.). Для развития кустарных промыслов земство устраивает на сельскохозяйственных выставках кустарные отделы. Постоянная выставка кустарных изделий существует при губ. земской управе. При некоторых училищах устроены ремесленные мастерские. Среди местных промыслов некустарного характера более распространены: лесные работы, рыболовство, сидка смолы и дегтя, а также промыслы извозный и коновальный; ими занималось в 1898 г. до 26 тыс. чел., заработавшие свыше 680 тыс. руб. Отхожие промыслы — главным образом сельскохозяйственные работы, бурлачество, пастьба скота, битье шерсти. В Карсунском у. до 3 тыс. чел. занимаются плотничеством и коновальством. Бурлачеством занималось до 6 тыс., битьем шерсти 3500 и сельскохоз. работами до 32 тыс. чел., главным образом из уу. Ардатовского, Буинского и Сызранского. Заработок их всех — свыше 700 тыс. руб. В общей сложности на кустарных и отхожих промыслах в 1898 г. население заработало до 2 млн руб. Фабрик, заводов и мелких промышленных заведений в 1898 г. было 6080, с 18709 рабочими и общей суммою производства в 10639967 р. Главное место занимают выделка сукон, мукомольное производство и винокурение. Суконных фабрик 18; на них в 1898 г. выработано, преимущественно для поставки военному ведомству, разного рода сукон на 4575429 руб. Винокуренных заводов 14; на них употреблено припасов 1482149 пд. (в том числе картофеля 942098 пд.), выкурено спирта 37047727°. Мукомольных мельниц 3375 (из них 18 вальцевых); сумма их производства равна 289217 рублей. На 5 водочных заводов очищено и приготовлено водок на 114653 рублей. Сумма производства 3 асфальтовых и 9 гудронных зав. равна 310400 руб.; кроме того имеются в губ. 7 лесопильных зав. (153650 р.), 3 восковых свечей (141010 р.), 78 кожевенных, 2 стеклянных, 3 пивоваренных, 9 мыловаренных, 10 салотопенных, 216 овчинных, 156 шерсточесальных, 12 сукновален, 36 котмовальных, 16 картофельно-паточных, 52 картофельно-тёрочных, 3 писчебумажных, 1 шерстопрядильня, 1 оберточно-бумажный, 460 маслобоен, 33 солодовни, 7 чугунолитейных, 96 поташных, 244 кирпичных, 73 горшечных, 230 красилен, 41 клееваренных, 59 кулевых, 696 круподирок, 24 канатных, 1 спичечный, 84 дегтярно-смолокуренных, 2 искусственных минеральных вод, 1 ленточное зав., 2 гильзовых, 3 меловых, 1 известковый, 1 химический, 1 сыроварня. В 1898 г. акцизных сборов поступило 3031577 руб., в том числе с вина и спирта 2576640 руб., с осветительных нефтяных масл 258900 р., патентного сбора 143986 руб. На виноторговлю выдано патентов 1430. В 1897 г. было выбрано документов на право торговли и промыслов 16035, в том числе свидетельств 1 гил. 16, 2 гил. 883; в казну поступило торговых пошлин 239253 руб. Отпускная торговля губ. состоит главным образом в сбыте хлебных продуктов, затем сукна, спирта, асфальта и пр.
Ярмарок 82, на которые в 1898 г. привезено товаров на 7,5 млн руб., продано на 4100 тыс. руб. Наиболее важное значение имеют ярмарки: «Сборная» в Симбирске (привезено на 5 млн руб., продано на 3668 тыс. руб.), «Крещенская» в Сызрани (прив. на 375000 руб., продано на 310000 руб.), «Троицкая» в Карсуне (прив. 548 тыс. руб., продажа 332 тыс. руб.). Базарная торговля производилась в 93 пунктах, в некоторых из них — по 2 или по 3 раза в неделю. Приблизительно на базары привозится и продаётся товаров на 5 млн руб.
Губернских и уездных земских сборов, кроме недоимок, должно было поступить к 1898 г. 985524 р., взыскано 800307 р., осталось в недоимке 761389 руб. Городских доходов в 1898 г. поступило 517861 руб., расходов произведено на 517670 руб.
Транспорт и связь
До проведения железных дорог товары главным образом отправляли по рекам. В 1898 году с волжских и сурских пристаней было отправлено товаров на 9 785 091 руб., в том числе ржи и ржаной муки на 1 744 025 руб., овса на 987 727 руб., пшеницы и пшеничной муки на 812 717 руб., сукон на 677 177 руб. и винного спирта на 243 600 руб.
Через губернию проходили железные дороги Сызрано-Вяземская и Московско-Казанская с ветвями на Сызрань и на Симбирск.
Почтовые дороги имели протяжение в 976 км. Почтово-телеграфных учреждений в 1899 году было 55. Обмен простой корреспонденции производился при 10 волостных правлениях. Телефонная сеть существовала в Симбирске. Общая сумма почтово-телеграфных доходов в 1898 году составила 206 736 руб., чистый доход — 106 943 руб. Земская почта существовала в 5 уездах; её не было в уздах Карсунском, Буинском и Сызранском.
Банки
К концу XIX века в губернии имелись отделения Государственного банка (в Симбирске и Сызрани), отделения Дворянского и Крестьянского банков (в Симбирске), отделения Волжско-Камского банка (в Симбирске и Сызрани). Городские банки находились в городах Симбирске, Сызрани, Алатыре, Ардатове, Сенгилее и Буинске. В 1898 году городскими банками было получено чистой прибыли 68 148 руб. В Симбирске и Алатыре имелись общества взаимного кредита.
Образование и культура
В 1887 году в губернии было 588 учебных заведения с 27 240 учащимися.
По данным за 1898 год в губернии 944 учебных заведения, в том числе средних для детей мужского пола — 4, для детей женского пола — 3, городских — 5, уездных — 3, духовных — 3, прогимназий женских — 3, учительская семинария, чувашская учительская школа, 7 ремесленных училищ и 914 начальных. Во всех учебных заведениях обучалось 39 221 мальчиков и 11 156 девочек, всего 50 377 человек. В селах было 853 училища, а именно: от Министерства народного просвещения и земских — 466, церковно-приходских — 207, школ грамоты — 164, прочих — 16. Учащихся было в министерских школах и земских 22 777 мальчиков и 4775 девочек, в церковно-приходских — 5892 мальчика и 1590 девочек, в школах грамоты — 3264 мальчика и 952 девочки, в остальных — 721 мальчик и 150 девочек.
В 240 школах под руководством учителей разводились плодовые сады, огороды и производился посев хлебов. В 55 школах учащиеся занимались пчеловодством. При 14 начальных училищах существовали ремесленные классы (обучение портняжеству, кузнечеству, слесарно-токарным работам, тканью ковров и сарпинок).
В 1898 году на содержание городских ремесленных и начальных училищ поступило из государственного казначейства 38 094 руб., от земств — 97 150 руб., городов — 48 954 руб., сельских общин — 127 877 руб., из других источников — 41 438 руб. На церковно-приходские училища и школы грамоты было израсходовано 162 657 руб.
В местностях, населённых татарами, существовали медресе и мэктебе, где обучение велось исключительно на татарском языке. Таких училищ в 1898 году было 132, с 6217 учащимися.
Для подготовки учителей существовали учительская семинария в селе Порецком (100 студентов) и чувашская школа (готовящая учителей в инородческие училища), с 126 учениками.
Публичные библиотеки находились в городах Симбирске, Сенгилее, Сызрани, Карсуне, Ардатове и Буинске. Бесплатных народных библиотек в 1898 году было 42. Народные чтения в 1898 году устраивались в городах Симбирске, Курмыше и Сызрани, а также на двух асфальтовых и гудронных заводах.
В 1897 году губернское земство израсходовало на народное образование 16 774 руб.
Архивная комиссия (с 1894 года) имела музей (4620 предметов древностей и 3490 монет) и библиотеку в 1196 томов; она напечатала семь сочинений по истории края и издает свои журналы.
В губернии имелись следующие общественные организации: общество врачей (с 1861 года); общество сельского хозяйства (с 1859 года), содержавшее сельскохозяйственную школу 1-го разряда в городе Симбирске и ферму и устраивавшее сельскохозяйственные ярмарочные выставки; общества изящных искусств, охотников, конского бега, птицеводства, любителей рыбной ловли и др. Все общества были сосредоточены в губернском городе.
В губернском городе выходили «Симбирские губернские ведомости», «Симбирские епархиального ведомости» и «Вестник Симбирского земства», в городе Сызрани — «Сызранский листок объявлений».
Здравоохранение и попечительство
В 1898 году в губернии было 82 врача и 17 ветеринарных врачей. Аптек было 13, из них 3 в сёлах (Порецком и Промзине Алатырского и Больших Березниках Карсунского уезда); больниц — 36, на 1241 коек, из них губернская земская — на 216 коек; при ней располагалась фельдшерская школа с 29 учащимися (23 женщины и 6 мужчин). Кроме того, в 14 км от губернского города находилась колония для душевнобольных, устроенная на пожертвованный Карамзиным капитал. На средства уездных земств содержалось 16 больниц, 16 лечебниц, 9 приёмных покоев и 91 врачебный и фельдшерский пункт. На медицинскую часть в 1898 году было израсходовано земствами 320 410 руб., в том числе губернским — 85 720 руб. Города на тот же предмет израсходовали 16 055 руб.
Благотворительные учреждения включали: дом трудолюбия, богадельни городская, земская и дворянская и 3 приюта в Симбирске, богадельни в городах Алатыре и Буинске, несколько приютов для детей. В селе Румянцеве Карсунского уезда на капитал (400 тыс. руб.), пожертвованный Н. Д. Селивёрстовым, содержались мужское двухклассное ремесленное училище (32 учащихся), женское училище с рукодельным классом (33 учащихся), приют-интернат (35 человек), богадельня (на 11 человек) и больница (45 кроватей).
Известные люди
- Федотов, Владимир Иванович (1924—2011) — Герой Социалистического Труда, [towiki.ru/view/Владимир_Иванович_Федотов работник атомной промышленности]. Родился и вырос в Сызранском уезде Симбирской губернии, учился в Сызрани.
- Ленин, Владимир Ильич (1870—1924).
- Керенский, Александр Фёдорович (1881—1970) — российский политический и общественный деятель.
Напишите отзыв о статье "Симбирская губерния"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=39 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г.]. [www.webcitation.org/61D3CYd1e Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
- ↑ 1 2 [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_26.php?reg=303 Всесоюзная перепись населения 1926 г.]. [www.webcitation.org/61D3DTyY2 Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
- ↑ См. А. Ф. Селиванов, «Материалы для истории буртас».
- ↑ Действительно, по поводу геологического строения губернии возникла полемика между А. П. Павловым и С. Н. Никитиным (см. статьи С. Н. Никитина: «Заметки о юре окрестностей Сызрани и Саратова», «Известия Геологического комитета» за 1887 год, № 8, и А. П. Павлова, «О келловейских слоях Симбирской губернии и их отношении к оксфордскими», «Известия Геологического комитета», т. VII, 1889, № 2).
- ↑ Характер этих отложений был выяснен в труде профессора А. Н. Павлова «Нижне-Волжская юра» (с. 22—32).
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=1354 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Распределение населения по родному языку и уездам 50 губерний Европейской России]. Приложение. Справочник статистических показателей. Демоскоп Weekly. Проверено 3 марта 2009. [www.webcitation.org/61D3ENh59 Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
- ↑ Рисунок соборной мечети по проекту архитектора Якобсона для Буинского уезда Симбирской губернии.
Литература
- Селиванов А. Ф. Симбирская губерния // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (Проверено 2 декабря 2010)
- [elib.shpl.ru/ru/nodes/11471-39-simbirskaya-guberniya-1890-statistika-rossiyskoy-imperii-16-vyp-14#page/1/mode/grid/zoom/1 Симбирская губерния.] — 1890. — (Статистика Российской империи; 16. вып. 14).
- Симбирская земская газета // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (Проверено 2 декабря 2010)
- Симбирские губернские ведомости // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (Проверено 2 декабря 2010)
- Симбирские епархиальные ведомости // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (Проверено 2 декабря 2010)
Ссылки
|
Портал «Российская Империя» |
|---|
- ЭСБЕ:Симбирская губерния
- [kvv.mv.ru/simbirsk/p6.html История администрративно-территориального деления Симбирского края] на сайте [kvv.mv.ru/ В. В. Кропотина]
- [chigirin.narod.ru/book.html#simb Памятная книжка Симбирской губернии на 1869 год. Симбирск, 1869]
- [blacksearcher.ru/forum/viewtopic.php?t=259 Списки населенных мест Симбирской губернии 1863,1884, JPG,DJVU]
- [new.runivers.ru/maps/podratlas/52 Карта Симбирской губернии из «Атласа» А. А. Ильина 1876 года] (просмотр на движке Google на сайте runivers.ru)
- [oldbooks.ax3.net/BookLibrary/40000-Simbirskaya-gub.html Библиотека Царское Село, книги по истории Симбирской губернии (Памятные книжки), PDF]
- [boxpis.ru/gk-g/www_1si_men.htm?l=47.274169&b=54.361357&m=7 Одноверстная карта Симбирской губернии]. Просмотр архивных и современных данных.
 |
Данные в этой статье приведены по состоянию на конец XIX века (требуется перевод в современные единицы измерения). Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
 |
В тексте этой статьи используются сокращения, не входящие в список допустимых к использованию. Пожалуйста, оформите статью согласно общим правилам и указаниям.
|
Отрывок, характеризующий Симбирская губерния
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
