Уманский, Яков Семенович

Яков Семенович Уманский
Дата рождения:	30 января 1905(1905-01-30)
Место рождения:	Луганск
Дата смерти:	20 июня 1986(1986-06-20) (81 год)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	физика металлов
Место работы:	МИСиС
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МЭИ
Награды и премии:	Премия имени П. П. Аносова

Яков Семенович Уманский (30(17) января 1905 года, Луганск — 20 июня 1986 года) — советский физик-металловед, лауреат премии имени П. П. Аносова

Биография

Родился 30 (17) января 1905 года в Луганске. В 1919 году семья переехала в Харьков, где учился в техникум и начал заниматься общественной работой.

В 1930 году окончил электротехнологический факультет Московского энергетического института, специальность электротехнология.
Во время учебы (1928-29 годы) работал заместителем заведующего физическим кабинетом Рентгеновского института больницы имени Боткина, а в дальнейшем (1929—1934 годы) — лаборантом, научным сотрудником и, наконец, научным руководителем рентгеновской группы, а позже и лаборатории Всесоюзного электротехнического института (ВЭИ).

С 1933 года работает доцентом кафедры А. М. Бочвара Московского института цветных металлов и золота и преподает курс рентгенографии.
Тогда же впервые в СССР начинает читать курс физического металловедения, что позволяет отнести его к одному из основоположников физического направления в подготовке инженеров-металловедов. Одновременно аналогичные курсы он читает студентам-металловедам Московского института стали (кафедра Н. А. Минкевича).

С 1938 по август 1941 года — работает научным руководителем центральной лаборатории Московского комбината твердых сплавов, а во время Великой Отечественной войны — доцентом кафедры физики Казахского горно-металлургического института (1941—1943 годы, Алма-Ата).

В 1942 году — защита докторской диссертации, тема: «Карбиды твердых сплавов».

С 1943 года работает в должности профессора Московского института стали, а с 1944 по 1970 годы — заведующим созданной при его активном участии кафедрой «рентгенография металлов». После образования в 1948 году физико-химического факультета эта кафедра вошла в его состав под названием «кафедра рентгенографии и физики металлов».

Умер 20 июня 1986 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Научная деятельность

Создатель научной школы «Кристаллохимия промежуточных фаз с участием переходных металлов», сформулировал общую концепцию электронных соединений, к которым, кроме фаз Юм-Розери, отнес как фазы внедрения, так и соединения металлов IV—VIа групп с металлами VIIIа группы, а чередование структур в фазах внедрения связал с «концентрационным полиморфизмом» (сам термин предложен Г. В. Курдюмовым) из-за изменения электронной концентрации при изменении содержания компонентов.

Участвовал в разработке и внедрении в производство технологии изготовления вольфрам-титановых твердых сплавов (получено 6 авторских свидетельств).

Внес большой вклад в развитие методов рентгеноструктурного анализа и их применения в материаловедческих исследованиях. В 1935 году совместно со своим аспирантом В. И. Векслером (в будущем — академик) впервые применил прибор с регистрацией интенсивности счетчиком Гейгера-Мюллера (по сути рентгеновский дифрактометр) для анализа рентгеновской дифракции от поликристаллов. Под его руководством в 50-е годы начались измерения малоуглового рассеяния в металлах и сплавах и диффузного рассеяния в твердых растворах тугоплавких карбидов с целью анализа процессов упорядочения.

Один из первых исследователей ближнего порядка в твердых растворах. Важное место в его научных работах занимали рентгеновские исследования дефектов и всей совокупности характеристик субструктуры как при пластической деформации, так и при фазовых превращениях в ходе термической обработки стали и других сплавов.

Один из основных организаторов первых шести (начиная с 1936 года) Всесоюзных конференций по применению рентгеновских лучей для исследования материалов и являлся первым заместителем председателя Секции рентгенографии Совета по физике твердого тела Отделения общей и прикладной физики АН СССР.

В соавторстве Г. С. Ждановым написан первый в мировой литературе двухтомный учебник «Рентгенография металлов» (т. I — 1937 год, т. II — 1938 год). Учебник включал в себя не только описание методов, но и примеры их применения, так как большую часть объема второго тома составляли материалы собственных исследований авторов. Этот труд был зачтен Уманскому как кандидатская диссертация.
Автор и соавтор 6 учебников по рентгенографии и 3 по физике металлов и физическому металловедению. Среди них хорошо известное каждому советскому материаловеду «Физическое металловедение» («шесть авторов»).
Под его руководством было защищено около 50 кандидатских и более 10 докторских диссертаций.

Награды

• Сталинская премия (1948) — за участие вовал в разработке и внедрении в производство технологии изготовления вольфрам-титановых твердых сплавов
• Орден Трудового Красного Знамени (1951)
• Звание «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР» (1968)
• Государственная премия СССР (1978 год, соавтор Ю. А. Скаков) — за учебник «Физика металлов»
• Премия имени П. П. Аносова (1978) — за цикл работ по физическому металловедению

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-60890.ln-ru Уманский, Яков Семенович] на официальном сайте РАН
• [www.kfm.misis.ru/history/x-ray/umansky/ Яков Семенович Уманский]. kfm.misis.ru. Проверено 23 июня 2016.
• [www.crystallography.ru/x-ray/umansky.htm МИСиС, Кафедра рентгенографии и физики металлов]. crystallography.ru. Проверено 23 июня 2016.
• [library.ruslan.cc/authors/уманский-яков-семенович/ Уманский Яков Семенович]. library.ruslan.cc. Проверено 23 июня 2016.

Отрывок, характеризующий Уманский, Яков Семенович

«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его: