Уманский переулок (Санкт-Петербург)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 59°57′45″ с. ш. 30°27′08″ в. д. / 59.96250° с. ш. 30.45222° в. д. / 59.96250; 30.45222 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.96250&mlon=30.45222&zoom=12 (O)] (Я)
Уманский переулок
Санкт-Петербург
Общая информация
Район города Красногвардейский
Исторический район Рублёвики, Пороховые
Прежние названия Шмелинговский переулок
Протяжённость ≈ 1,7 км
Ближайшие станции метро «Ладожская»
[maps.yandex.ru/-/CBbZ5NOH на карте Яндекс]

Ума́нский переу́лок — переулок в Красногвардейском районе Санкт-Петербурга, проходящий от шоссе Революции до проспекта Маршала Блюхера[1].





История

Некогда[когда?] переулок начинался от современного Пискарёвского проспекта и выходил к Пороховскому шоссе (современное шоссе Революции) восточнее, чем в настоящее время, почти у нынешней улицы Химиков. Отсюда следует нумерация домов в переулке, начинающаяся с номеров 60 и 71 — когда-то[когда?] это был почти самый конец проезда.

Изначальное название переулка — Шмелинговский переулок (с 1900 года), в честь Николая Васильевича Шмеллинга, владельца располагавшейся в переулке красочной фабрики. Существовали варианты названия — Шмеллинговский, Шмеллингский, Шмеллингофский переулок. Современное название в честь освобождения города Умани Киевской (ныне — Черкасской) области на Украине в 1944 году было присвоено 15 декабря 1952 года[2].

В 1966 году произошла реконструкция Полюстрова и Рублёвиков, после чего от переулка был оставлен лишь участок восточнее Соединительной железнодорожной линии с выходом на шоссе Революции.

В 1998 году переулок был продлён на север вдоль железной дороги, с присоединением к нему части Анисимовской дороги, однако чёткую границу между этими магистралями было трудно установить. Условной границей считался железнодорожный переезд через подъездной путь.

20 сентября 2013 года с границами магистралей было определено: часть Анисимовской дороги, проходящая с запада на восток от железной дороги до Индустриального проспекта была включена в состав проспекта Маршала Блюхера, а вся магистраль южнее проспекта Маршала Блюхера была включена в Уманский переулок.

Транспорт

Ближайшая станция метро — «Ладожская».

Напишите отзыв о статье "Уманский переулок (Санкт-Петербург)"

Примечания

  1. [www.spbculture.ru/img/11012013/reestr2013.doc Реестр названий объектов городской среды Санкт-Петербурга. Постановление Правительства Санкт-Петербурга № 117 от 06.02.2006. Версия с поправками на сентябрь 2013 г.]
  2. Уманский переулок // Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.

Литература

Отрывок, характеризующий Уманский переулок (Санкт-Петербург)

Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.