Уманья, Майкл

Майкл Уманья
Общая информация
Полное имя	Майкл Уманья Корралес
Родился	кантон Санта-Ана, Коста-Рика
Гражданство
Рост	183 см
Вес	73 кг
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	Персеполис
Номер	4
Карьера
Клубная карьера*
1999—2003	Кармелита	? (?)
2003—2005	Эредиано	? (?)
2005	Лос-Анджелес Гэлакси	15 (0)
2005—2006	Брухас	11 (1)
2006—2007	Эредиано	38 (0)
2007—2010	Мунисипаль Либерия	67 (4)
2010—2011	Чивас США	50 (1)
2012—2013	Комуникасьонес	46 (3)
2013—2014	Саприсса	47 (2)
2014—2016	Персеполис	39 (0)
2016—н.в.	Мунисипаль Либерия	0 (0)
Национальная сборная**
2004	Коста-Рика (до 23)	4 (0)
2005—н.в.	Коста-Рика	96 (1)
Международные медали
Игры Центральной Америки и Карибского бассейна
Бронза	Сан-Сальвадор 2002	футбол
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 18 июля 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 14 июля 2015.

Майкл Ума́нья Корра́лес (исп. Míchael Umaña Corrales; 16 июля 1982, кантон Санта-Ана, Коста-Рика) — коста-риканский футболист, защитник клуба «Мунисипаль Либерия» и сборной Коста-Рики. Участник Олимпийских игр 2004 года в Афинах, а также Чемпионатов мира 2006 и 2014 годов.

Клубная карьера

Уманья начал карьеру, выступая за клубы «Кармелита» и «Эредиано». В 2005 году он принял предложение американского «Лос-Анджелес Гэлакси» и переехал в США. За полгода проведённые в клубе Микаэль выиграл Кубок Ламар Ханта и помог новой команде стать чемпионом MLS. Вскоре он вернулся на родину, где один сезон выступал за «Брухас», а затем во второй раз подписал контакт с «Эредиано». В 2007 году Уманья перешёл в «Мунисипаль Либерия», за который выступал на протяжении трех сезонов.

В 2010 году Майкл вновь оказался в MLS, его новым клубом стал «Чивас США». 27 марта в матче против «Колорадо Рэпидз» он дебютировал за новый клуб. 26 июня 2011 года в поединке против «Филадельфия Юнион» Уманья забил свой первый гол за команду. Сезоне 2012/2013 Майкл отыграл за гватемальский «Комуникасьонес», после чего вернулся на родину. Летом 2013 года он подписал контракт с «Саприссой». 14 февраля в матче против «Картахинес» Уманья дебютировал за новую команду. 24 февраля в поединке против «Лимона» он забил свой первый гол за клуб. По окончании сезона Майкл помог «Саприссе» завоевать Кубок Коста-Рики.

В 2014 году после чемпионата мира в Бразилии Уманья подписал контракт с иранским клубом «Персеполис». 25 августа в матче против «Падидеха» он дебютировал в чемпионате Ирана.

Международная карьера

16 февраля 2005 года в матче против сборной Эквадора Уманья дебютировал за сборную Коста-Рики. В 2004 году в составе сборной страны Майкл поехал на Олимпийские игры в Афинах. На турнире он сыграл в матчах против команд Марокко, Ирака, Португалии, Аргентины и помог команде дойти до 1/4 финала. В том же году он принял участие в Кубка Америки в Перу. На этом турнире Уманья был запасным и не сыграл ни минуты.

В 2005 году Майкл впервые поехал с национальной командой на Золотой кубок КОНКАКАФ в США. Он принял участие в четырёх встречах турнира против сборных Канады, Кубы, США и Гондураса. В 2006 году Микаэль попал в заявку сборной на Чемпионат мира в Германии. На турнире он сыграл в поединках против сборных Германии, Эквадора и Польши.

В 2007 году Уманья вновь отправился на розыгрыш Золотого кубка КОНКАКАФ. На турнире он сыграл в матчах против команд Канады, Гаити и Гваделупы.

В 2013 году Майкл в третий раз выступил на Золотом кубке КОНКАКАФ. На турнире он сыграл в поединках против команд Гондураса, США и Белиза. В том же году в составе сборной Уманья стал обладателем Центральноамериканского кубка. 27 марта 2013 года во встрече отборочного раунда Чемпионата мира в Бразилии против сборной Ямайки Майкл забил свой первый гол за национальную команду.

В 2014 году Майкл был включен в заявку сборной на участие в чемпионате мира в Бразилии. На турнире он сыграл в матчах против сборных Уругвая, Италии, Греции и Нидерландов.

В 2015 году Уманья в четвёртый раз выступил на Золотом кубке КОНКАКАФ. На турнире он сыграл в поединке против команд Сальвадора.

В 2016 году Майкл попал в заявку на Кубок Америки в США. На турнире он был запасным и на поле не вышел.

Голы за сборную Коста-Рики

#	Дата	Место	Противник	Счёт	Результат	Соревнование
01.	27 марта 2013	Национальный стадион, Сан-Хосе, Коста-Рика	Ямайка	1:0	2:0	Чемпионата Мира 2014 отборочный турнир

Достижения

Командные

«Лос-Анджелес Гэлакси»

• 1 MLS — 2005
• Обладатель Кубка Ламара Ханта — 2005

«Саприсса»

• Обладатель Кубка Коста-Рики — 2013

Международные

Коста-Рика

• 1 Центральноамериканский кубок — 2013

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/michael-umana/225 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.mlssoccer.com/players/michael-umana MLS player profile]
• [www.transfermarkt.com/michael-umaña/profil/spieler/35380 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [web.archive.org/web/20080111040618/www.nacion.com/ln_ee/futbol/campeonato2006-2007/stats/jugador2007.jsp?opcion=1&codigo=427&camp=4 Profile] at Nacion.com
• [web.mlsnet.com/history/register.jsp?content=players_u All-Time MLS Player Register]

Отрывок, характеризующий Уманья, Майкл

«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?