Эдельханов, Умар Айндиевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Умар Айндиевич Эдельханов»)
Перейти к: навигация, поиск

Эдельханов Умар Айндиевич
Личная информация
Гражданство

СССР СССРРоссия Россия

Специализация

штангист

Дата рождения

29 декабря 1963(1963-12-29) (60 лет)

Место рождения

Терское, Грозненский район, Чечено-Ингушская АССР, РСФСР, СССР

Спортивная карьера

1978-1996

Тренеры

Ибрагим Кодзоев

Вес

до 67,5 кг

Эдельха́нов, Ума́р Айнди́евич (29 декабря 1963 года, село Терское, Грозненский район, Чечено-Ингушская АССР, РСФСР, СССР) — советский штангист, чемпион и призёр чемпионатов СССР и России, многократный обладатель Кубка СССР, победитель Спартакиады народов СССР, призёр чемпионата Европы, мастер спорта СССР международного класса.





Биография

Родился 29 декабря 1963 года в селе Терское Грозненского района Чечено-Ингушской АССР. Штангой начал заниматься в 1978 году в Грозном. Его тренером был Ибрагим Кодзоев. В 1979 году, ещё будучи учеником 9 класса, выполнил норму мастера спорта СССР.

В 1980 году в Мелитополе установил три рекорда и стал чемпионом страны. В 1981 году выиграл турниры в Чехословакии и на Кубе. После того как он стал победителем Спартакиады народов СССР среди школьников в Клайпеде, его включили в состав сборной СССР среди взрослых.

В 1983 году стал бронзовым призёром Спартакиады народов СССР, выполнив при этом норму мастера спорта СССР международного класса.

Достижения

Участвовал в Олимпийских играх 1996 года в Атланте (США), но выступил неудачно.

Напишите отзыв о статье "Эдельханов, Умар Айндиевич"

Литература

  • С-А. М. Аслаханов, Х. Х. Хизриев. Физическая культура и спорт Чечни: истоки и современность. — Москва: «Перо», 2015. — С. 215-16. — 240 с. — ISBN 978-500086-997-0.

Ссылки

  • [web.archive.org/web/20131020182335/wsport.free.fr/ChechenWeight_Article/Edelkhanov_articles.htm Эдельханов Умар Айндиевич]

Отрывок, характеризующий Эдельханов, Умар Айндиевич

– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».