Вирахадикусума, Умар
| Умар Вирахадикусума индон. Umar Wirahadikusumah<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 12 марта 1983 года — 11 марта 1988 года | |||
| Президент: | Сухарто | ||
| Предшественник: | Адам Малик | ||
| Преемник: | Судармоно | ||
| |||
| 1959 год — 1965 год | |||
| Предшественник: | должность учреждена | ||
| Преемник: | Амирмахмуд | ||
| Вероисповедание: | Ислам | ||
| Рождение: | 10 октября 1924 Сумеданг[en], Западная Ява, Голландская Ост-Индия | ||
| Смерть: | 21 февраля 2003 (78 лет) Джакарта, Индонезия | ||
| Отец: | Ранга Вирахадикусума | ||
| Супруга: | Карлина | ||
| Дети: | двое детей | ||
| Партия: | Голкар | ||
| Профессия: | Военный, политик | ||
| Военная служба | |||
| Годы службы: |  1943-1945 1945-1973
| ||
| Звание: | генерал | ||
| Командовал: | военный округ «Джая» | ||
| Сражения: | Война за независимость Индонезии (1945-1949), Мадиунское восстание (1948), восстание под руководством Революционного правительства Республики Индонезии (1958), Движение 30 сентября (1965) | ||
| Награды: |
| ||
Умар Вирахадикусума (индон. Umar Wirahadikusumah; 1924—2003) — индонезийский военный и политический деятель, четвёртый вице-президент Индонезии (1983-1988).
Содержание
Ранние годы жизни
Умар Вирахадикусума родился 10 октября 1924 года в знатной сунданской семье: отец, Ранга Вирахадикусума, имел аристократический титул Раде́н (индон. Raden Rangga Wirahadikusumah). Родители дали сыну хорошее образование в голландских учебных заведениях.
В 1943 году, во время японской оккупации Индонезии Вирахадикусума вступил в ряды созданного оккупационной администрацией индонезийского военного ополчения ПЕТА (индон. PETA, Pembela Tanah Air — «Защитники родины»)
В 1945 году, после провозглашения независимости Индонезии, он вступил в Армию народной безопасности, позже переименованную в Национальную армию Индонезии.
Начало военной карьеры
Во время Войны за независимость Индонезии Вирахадикусума был адъютантом командующего VI военным округом «Силиванги» (индон. Kodam VI / Siliwangi) Абдула Хариса Насутиона, а позже длительное время командовал эти округом, охватывающим территорию его родной провинции Западная Ява. Участвовал в подавлении Мадиунского восстания 1948 года и восстания под руководством Революционного правительства Республики Индонезии 1958 года.
В 1959 году Вирахадикусума был назначен командующим столичным V военным округом «Джая» (индон. Kodam V/Jaya).
Движение 30 сентября
Ранним утром 1 октября 1965 года левая военная группировка, известная как Движение 30 сентября и состоящая в основном из младших офицеров, попыталась совершить государственный переворот. По приказу руководителей Движения, была предпринята попытка похищения семи генералов — членов Генерального штаба индонезийской армии. Мятежниками были похищены и позже убиты, либо убиты при попытке похищения, шесть из семи генералов — кроме генерала Насутиона, которому удалось спастись. Узнав об убийстве генералов и о том, что войска мятежников заняли центральную площадь Джакарты Медан Мердека, Вирахадикусума, как командующий столичным военным округом, сообщил об этом руководителю Командования стратегического резерва армии[en] (индон. Komando Strategis Angkatan Darat (KOSTRAD)) генерал-майору Сухарто и поддержал его усилия по подавлению мятежа.
В полдень 1 октября Вирахадикусума получил от президента Сукарно приказ явиться на площадь Медан Мердека. Сухарто, посчитавший, что приказ был навязан президенту мятежниками, окружившими президентский дворец, посоветовал Умару не выполнять его, что тот и сделал. После поражения мятежа и восстановления контроля правительственных войск над Джакартой, по приказу Вирахадикусумы в городе был введён комендантский час с 18 до 6 часов. Впоследствии им были одобрены массовые репрессии против членов коммунистической партии, руководство которой было обвинено в подготовке мятежа, и всех индонезийцев, заподозренных в симпатиях к коммунизму[1].
Карьера при Сухарто
Благодаря тому, что во время событий октября 1965 года Вирахадикусума поддержал Сухарто, последний немало способствовал его карьерному росту[2]. В том же 1965 года Умар сменил Сухарто на посту командующего KOSTRAD, в 1967 году стал заместителем начальника штаба, а в 1969 году — начальником штаба индонезийской армии.
В 1973 году, после завершения военной карьеры, он стал председателем Государственного аудиторского комитета[id] (индон. Badan Pemeriksa Keuangan, ВРК) и занимал эту должность в течение 10 лет. Во время своего пребывания на этом посту он следил за тем, чтобы министерства и другие государственные органы по назначению использовали бюджетные средства; им был сделан неутешительный вывод о том, что все органы государственной власти в Индонезии поражены коррупцией[3].
На посту вице-президента
В марте 1983 года Народный консультативный конгресс переизбрал Сухарто на пост президента; Умар Вирахадикусума был избран вице-президентом, сменив на этом посту Адама Малика. Его избрание на второй по значению пост в стране было воспринято индонезийским обществом с удивлением, так как он, имея в целом хорошую репутацию в обществе, не обладал популярностью, которую имели его предшественники Адам Малик и Хаменгкубувоно IX.
Находясь на посту вице-президента, Вирахадикусума активно боролся с коррупцией, практиковал внезапные проверки (иногда инкогнито) на местах для того, чтобы выяснить, как внутренняя политика государства влияет на жизнь простых индонезийцев. Он был глубоко религиозным человеком, и в вице-президентском дворце при нём проводились богослужения.
В марте 1988 года Народный консультативный конгресс, в связи с окончанием вице-президентского срока Вирахадикусумы, избрал на этот пост Судармоно. К этому времени авторитет Вирахадикусумы в обществе вырос настолько, что Судармоно согласился занять вице-президентское кресло только после заявления Умара о том, что он не будет переизбираться на второй срок[4].
Последние годы жизни
В мае 1998 года, незадолго до свержения Сухарто, Вирахадикусума и два других бывших вице-президента Индонезии — Судармоно и Три Сутрисно — посетили президента и имели с ним беседу, в ходе которой обменялись мнениями по различным вопросам.
Умар Вирахадикусума скончался 21 мая 2003 года из-за проблем с сердцем и лёгкими.
Семья
Жену Вирахадикусумы звали Карлина (индон. Karlina), у них было двое детей. Племянник Умара, Агус Вирахадикусума[en] (индон. Agus Wirahadikusumah) в 2000 году занимал пост командующего KOSTRAD.
Награды
- Орден «Звезда Республики Индонезии» 2-й степени (1983)[5]
Напишите отзыв о статье "Вирахадикусума, Умар"
Ссылки
- [www.tokohindonesia.com/ensiklopedi/u/umar-wirahadikusumah/index.shtml Профиль на сайте TokohIndonesia]
- [www.pdat.co.id/hg/apasiapa/html/U/ads,20030619-75,U.html Профиль на сайте pdat.co.id]
Примечания
- ↑ Djarot Eros. Siapa Sebenarnya Soeharto: Fakta dan Kesaksian Para Pelaku Sejarah G-30-S PKI. — 1st. — Tangerang: PT Agromedia Pustaka. — P. 19.
- ↑ Anwar, Rosihan [www.kompas.com/kompas-cetak/0303/22/opini/201381.htm In Memoriam: Jenderal Umar Wirahadikusumah]. Kompas (22 March 2003). Проверено 28 октября 2006.
- ↑ Sinjal, Daud [72.14.253.104/search?q=cache:Cf5Q7-KFTSMJ:www.aksara.or.id/jurnal_detail.asp%3Fitem_id%3D233+Wakil+Presiden+Adam+Malik+Uang+Negara&hl=id&ct=clnk&cd=11 Gincu Luntur Anti-Korupsi]. Aksara (2 May 2001). Проверено 30 октября 2006.
- ↑ MIS [www.tempointeraktif.com/ang/min/02/03/utama4.htm Sudharmono "Mengudara" Kembali](недоступная ссылка — история). Tempo (22 March 1997). Проверено 28 октября 2006. [web.archive.org/20040123120758/www.tempointeraktif.com/ang/min/02/03/utama4.htm Архивировано из первоисточника 23 января 2004].
- ↑ Указ Президента Индонезии № 009/TK/TH.1983
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вирахадикусума, Умар
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
