Карсанов, Умар Махарбекович

Умар Карсанов
Общая информация
Полное имя	Умар Махарбекович Карсанов
Родился	30 декабря 1981(1981-12-30) (42 года) Орджоникидзе, СССР
Гражданство	Россия
Рост	182 см
Вес	76 кг
Позиция	защитник полузащитник
Информация о клубе
Клуб	свободный агент
Карьера
Клубная карьера*
1998—2001	Автодор	80 (8)
2001—2002	Алания	2 (0)
2003	Автодор	12 (0)
2003—2007	КАМАЗ	79 (4)
2007	Алания	11 (0)
2008—2009	Газовик (Оренбург)	39 (2)
2009	→  Автодор	16 (1)
2010—2011	Губкин	41 (0)
Тренерская карьера
2012—2013	Губкин	тренер
2013	Губкин
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 6 декабря 2014.

Ума́р Махарбе́кович Карса́нов (30 декабря 1981, Орджоникидзе) — российский футболист, защитник клуба «Губкин» из одноимённого города.

Карьера

Профессиональную карьеру начал в 1995 году в команде Второго дивизиона «Автодор» из Владикавказа. В 2001 году перешёл в «Аланию», за которую в 2001 году провёл 2 матча в Высшей лиге. В 2003 году вернулся в «Автодор», однако вскоре перебрался в «КАМАЗ» из Набережных Челнов, с которым добился права выступать в Первом дивизионе. В июле 2007 года вместе с Сергеем Темрюковым и Иваном Завалием покинул «КАМАЗ». Несмотря на то, что по информации челнинской газеты «Новая неделя», по которой Карсанов перешёл в азербайджанский клуб «МКТ-Араз» из Имишли, он вернулся в «Аланию». С 2008 по 2009 год играл в «Газовике» из Оренбурга. 1 марта 2010 года был заявлен ФК «Губкин».

Ссылки

• [footballfacts.ru/players/19065 Профиль на сайте FootballFacts.ru]

Отрывок, характеризующий Карсанов, Умар Махарбекович

– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.