Умершие в августе 2008 года
Поделись знанием:
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
Это список известных людей, умерших в августе 2008 года.
Список
- 1 августа — Саутов, Иван Петрович (60) — директор Государственного музея-заповедника «Царское Село»; сердечный приступ. [www.lentacom.ru/news/11249.html]
- 2 августа — Бейнс, Паулина (85) — британский иллюстратор («Хроники Нарнии», «Властелин колец». [www.telegraph.co.uk/news/obituaries/2524880/Pauline-Baynes.html] (англ.)
- 3 августа — Александр Лактионов (61) — украинский психолог.
- 3 августа — Солженицын, Александр Исаевич (89) — советский и русский писатель, диссидент, лауреат Нобелевской премии по литературе; сердечный приступ.[kp.ru/online/news/121858/]
- 4 августа — Кримец, Константин Дмитриевич (68) — советский и русский дирижёр, руководитель оркестров «Глобалис» и «Маэстро».[kp.ru/daily/24143.4/360373/]
- 5 августа — Алёшникова, Лилиана Лазаревна (73) — советская и русская актриса театра и кино, заслуженная артистка РСФСР.[www.kino-teatr.ru/kino/acter/w/sov/105/bio/]
- 5 августа — Генрих Бандровский (79) — партийный деятель Украинской ССР.
- 6 августа — Барсегов, Юрий Георгиевич (83) — российский специалист по международному праву, доктор юридических наук, профессор международного права.
- 6 августа — Борис Бутаков (84) — советский режиссёр-мультипликатор.
- 7 августа — Ральф Клайн (77) — израильский баскетболист, баскетбольный тренер и спортивный обозреватель.
- 8 августа — Владимир Соловьёв (71) — советский футболист, игрок куйбышевских «Крыльев Советов», футбольный тренер, мастер спорта (1961).
- 8 августа — Абдуллин, Раушан Мухамедович (20) — разведчик-сапёр 2 группы 2 роты 107 отряда специального назначения 10-й отдельной бригады специального назначения Северо-Кавказского военного округа, рядовой. Герой Российской Федерации.
- 8 августа — Гава, Антонио (78) — итальянский политик, министр внутренних дел (1988–1990). [www.rian.ru/world/20080808/150202098.html]
- 9 августа — Апасян, Игорь Карпович (55) — советский, украинский и российский кинорежиссёр.[www.kino-teatr.ru/kino/director/ros/13744/bio/]
- 9 августа — Ветчинов, Денис Васильевич (32) — майор, Герой России, участник войны в Южной Осетии. [www.rbc.ru/rbcfreenews/20080815142813.shtml]
- 9 августа — Дарвиш, Махмуд (67) — палестинский поэт; осложнения после операции на сердце. [lenta.ru/news/2008/08/10/darwish/]
- 9 августа — Мак, Берни (50) — американский актёр; осложнения после пневмонии.[lenta.ru/news/2008/08/10/bernie/]
- 9 августа — Василий Сиротинкин (84) — участник Великой Отечественной войны, генерал-майор. Герой Советского Союза.
- 10 августа — Слободяник, Александр Артемьевич (66) — пианист, заслуженный артист РСФСР; инфекционный менингит. [www.nrs.com/news/art/usa/120808_194152_86083.html]
- 10 августа — Хейз, Айзек (65), влиятельный американский ритм-энд-блюз-музыкант, также актёр и музыкальный продюсер; причина точно не известна. [lenta.ru/news/2008/08/11/hayes/]
- 11 августа — Зиновац, Фред (79) — австрийский политик, канцлер Австрии (1983–1986). [www.foxnews.com/wires/2008Aug11/0,4670,ObitSinowatz,00.html] (англ.)
- 11 августа — Скавронский, Алексей Григорьевич (76) — советский и российский пианист, педагог, народный артист России. [www.muzcentrum.ru/news/2008/08/item993.html]
- 11 августа — Борис Шифрин (78) — советский и российский актёр, поэт, автор текстов песен.
- 11 августа — Храпатый, Анатолий Михайлович (45) — советский и казахстанский спортсмен-тяжелоатлет, олимпийский чемпион и призёр по тяжёлой атлетике; мото-авария. [www.932fm.ru/news/drugoe/v_kazahstane_pogib_prizer_oi_v_seule_i_atlante_anatolij_hrapatyj]
- 12 августа — Баксендолл, Майкл (74) — британский историк искусства. [www.telegraph.co.uk/news/obituaries/2575466/Michael-Baxandall.html] (англ.)
- 12 августа — Алексей Пуцыкин (27) — старший лейтенант Вооружённых Сил Российской Федерации, участник чеченского конфликта и конфликта в Южной Осетии, Герой Российской Федерации.
- 13 августа — Картан, Анри (104) — французский математик. [www.gazeta.ru/news/science/2008/08/25/n_1262201.shtml]
- 13 августа — Тозо, Дино (39) — итальянский автомобильный инженер, директор по аэродинамике команды «Формулы-1» «Рено» (2003–2008); рак. [www.f1top.ru/2008/08/13/umer_dino_tozo.html]
- 15 августа — Векслер, Джерри (91) — американский продюсер (Арета Франклин, Рэй Чарльз, Боб Дилан), автор термина «ритм энд блюз»; сердечная недостаточность. [www.gazeta.ru/news/lenta/2008/08/16/n_1257883.shtml]
- 15 августа — Иосиф Дзендзелевский (87) — украинский языковед, доктор филологических наук.
- 15 августа — Владимир Гагарин — Мастер спорта СССР по шашкам.
- 16 августа — Каимми, Доривал (94) — бразильский композитор и певец, автор музыкальной темы к фильму «Генералы песчаных карьеров». [www.rbc.ru/rbcfreenews/20080817004606.shtml]
- 16 августа — Мики, Фанни (78) — колумбийская театральная актриса; почечная недостаточность. [www.liveinternet.ru/users/879166/post85059084/]
- 17 августа — Бедзик, Юрий Дмитриевич (82) — советский и украинский писатель и публицист.
- 17 августа — Владимир Пак (61) — советский и украинский журналист.
- 17 августа — Сенси, Франко (82) — нефтяной магнат, президент футбольного клуба «Рома» (Италия). [soccernews.ru/news/23343/]
- 19 августа — Бадирова, Татьяна Багратовна (86) — азербайджанская оперная певица.
- 19 августа — Наталья Бурмистрова (90) — советская актриса театра и кино. Народная артистка СССР.
- 19 августа — Гибли, Биньямин (89) — глава израильской военной разведки. [www.7kanal.com/news.php3?id=251434]
- 19 августа — Валентин Елинскас (50) — советский и украинский футболист, вратарь, позже тренер.
- 19 августа — Мукасей, Михаил Исаакович (101) — советский разведчик. [www.rg.ru/2008/08/19/mukasey-anons.html]
- 19 августа — Мванаваса, Леви (59) — Президент Замбии; инфаркт.[www.utro.ru/news/2008/08/19/760904.shtml]
- 19 августа — Альгимантас Масюлис (77) — советский литовский актёр.[www.gazeta.ru/culture/2008/08/20/a_2816791.shtml]
- 20 августа — Берток, Марио (78) — хорватский гроссмейстер и журналист; утонул. [www.jutarnji.hr/na-jarunu-se-utopio-mario-bertok/192172/] (хорв.)
- 20 августа — Сергей Мергелян (80) — математик, член-корреспондент Академии наук СССР.
- 20 августа — Хуа Гофэн (87) — китайский политик. [www.svobodanews.ru/News/2008/08/20.html?id=461610]
- 21 августа — Иван Гудилин (86) — советский и российский животновод, профессор, доктор сельскохозяйственных наук.
- 21 августа — Финн, Джерри (39) — американский продюсер (Blink-182, Green Day, Morrissey); обширный инсульт. [music.com.ua/news/alternative/2008/08/14/27286.html]
- 21 августа — Вольфганг Фогель (82) — адвокат, общественный деятель ГДР, посредник в операциях по обмену шпионами времен холодной войны. [news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_7578000/7578015.stm]
- 22 августа — Олег Гаврюшкин (80) — российский историк, краевед, дважды лауреат премии им. И.Д. Василенко.
- 23 августа — Носенко, Юрий Иванович (80) — советский агент КГБ. [www.nr2.ru/inworld/193227.html]
- 23 августа — Уэллер, Томас Хакл (93) — американский вирусолог, лауреат Нобелевской премии в области медицины (1954). [www.boston.com/news/local/breaking_news/2008/08/thomas_weller_9.html] (англ.)
- 25 августа — Ерофеев, Константин Владимирович (42) — украинский музыкант и журналист. [obozrevatel.com/news/2008/8/27/255279.htm]
- 25 августа — Василий Нестеренко (73) — белорусский учёный, член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси (1972), доктор технических наук (1968), профессор (1969).
- 25 августа — Сирота, Михаил Дмитриевич (52) — украинский политик. [lenta.ru/news/2008/08/26/mp/]
- 25 августа — Таль, Йозеф (97) — израильский композитор. [www.specialradio.ru/nk/?id=1642]
- 26 августа — Михаил (Кучмяк) (85) — епископ Украинской грекокатолической церкви.
- 27 августа — Мартин, Дэл (87) — феминистка, активистка движения сексуальных меньшинств, основательница «Дочерей Билитис»; осложнения после перелома. [www.gayclub.ru/news/article.php?ID=4043]
- 27 августа — Нуритдин Мухитдинов (90) — советский партийный и государственный деятель.
- 27 августа — Юрий Романов (72) — советский футболист, правый защитник.
- 28 августа — Милда Клетниеце (83) — советская и латвийская театральная актриса.
- 29 августа — Николай Редковский (87) — Герой Советского Союза.
- 28 августа — Хилл, Фил (81) — автогонщик, чемпион в классе Формула-1. [www.latimes.com/news/local/la-me-hill29-2008aug29,0,6287854.story?track=rss]
- 29 августа — Валентин Мудрецов (86) — Герой Советского Союза.
- 29 августа — Щербина, Иван Васильевич (92) — Герой Советского Союза.
- 30 августа — Александр Раевский (51) — Герой Российской Федерации, заслуженный лётчик-испытатель России, полковник, начальник штаба ГЛИЦ им. Чкалова.
- 31 августа — Евлоев, Магомед Яхьяевич (36) — ингушский политик, владелец сайта Ингушетия.ру; огнестрельное ранение в голову при его задержании сотрудниками милиции. [www.gazeta.ru/news/lastnews/2008/08/31/n_1264784.shtml]
Напишите отзыв о статье "Умершие в августе 2008 года"
Примечания
Отрывок, характеризующий Умершие в августе 2008 года
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.