Умершие в ноябре 1994 года
Поделись знанием:
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Это список известных людей, умерших в ноябре 1994 года.
- 1 ноября — Ефим Цитовский (74) — Герой Советского Союза.
- 2 ноября — Гриша Филипов (75) — болгарский государственный деятель.
- 3 ноября — Анатолий Райков (70) — Герой Советского Союза.
- 4 ноября — Михаил Щеников (81) — Герой Советского Союза.
- 5 ноября — Григорий Павлов (74) — Герой Советского Союза.
- 5 ноября — Альберт Шестернёв (53) — советский футболист (защитник) и футбольный тренер. Заслуженный мастер спорта СССР.
- 6 ноября — Леонид Лиходеев (73) — русский писатель.
- 9 ноября — Иоанн (Боднарчук) (65) — митрополит неканонической УПЦ КП.
- 10 ноября — Иван Бородавкин (86) — советский военный деятель, генерал-майор.
- 13 ноября — Владимир Ивашко (62) — советский партийный и государственный деятель.
- 13 ноября — Игорь Платонов (60) — украинский шахматист.
- 13 ноября — Юлиуш Хибнер (82) — Герой Советского Союза.
- 14 ноября — Аркадий Аронов (55) — российский и советский учёный, физик-теоретик.
- 14 ноября — Николай Маркин (69) — Герой Советского Союза.
- 14 ноября — Вальдемар Зандберг (67) — советский латвийский актёр, заслуженный артист Латвийской ССР.
- 16 ноября — Иван Драченко (72) — лётчик-штурмовик, Герой Советского Союза, Полный Кавалер ордена Славы.
- 16 ноября — Александр Кирсанов (95) — командир 76-й гвардейской стрелковой дивизии 61-й армии Центрального фронта, гвардии генерал-майор, Герой Советского Союза.
- 16 ноября — Эдуард Козинкевич (45) — советский футболист и тренер.
- 16 ноября — Василий Пискунов (75) — Герой Советского Союза.
- 17 ноября — Антон Леонтюк (75) — полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 18 ноября — Никита Карацупа (84) — Герой Советского Союза, полковник пограничной службы.
- 19 ноября — Нектарий (Коробков) (52) — епископ Русской православной церкви, епископ Саратовский и Вольский.
- 19 ноября — Алексей Череватенко (80) — Герой Советского Союза.
- 20 ноября — Василий Звонцов (77) — русский художник-график, офортист, педагог, автор теоретических исследований.
- 20 ноября — Янис Круминьш (64) — советский латвийский баскетболист.
- 21 ноября — Григорий Шкенёв (86) — Герой Советского Союза.
- 22 ноября — Иван Дузь (75) — украинский советский прозаик, публицист, журналист, редактор, литературовед.
- 22 ноября — Владимир Сокуренко (73) — украинский советский правовед, доктор юридических наук.
- 23 ноября — Алексей Коломиец (75) — советский украинский драматург.
- 23 ноября — Наби Рахимов (83) — узбекский советский актёр театра и кино.
- 24 ноября — Пётр Греченков (79) — лейтенант Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 25 ноября — Мамед Бурчалиев (80) — азербайджанский актёр.[kinopoisk.ru/name/298305]
- 25 ноября — Владимир Зак (81) — советский шахматист и шахматный литератор.
- 25 ноября — Владлен Бахнов (70) — поэт, журналист, драматург, сценарист.
- 26 ноября — Константин Бобошко (76) — Герой Советского Союза.
- 27 ноября — Григорий Атаманчук (72) — Герой Советского Союза.
- 27 ноября — Руфина Нифонтова (63) — советская и российская актриса театра и кино, народная артистка СССР.
- 29 ноября — Пётр Фесик (72) — Полный кавалер Ордена Славы.
- 30 ноября — Николай Казак (77) — американский художник белорусского происхождения, классик национального геометрического искусства.
Напишите отзыв о статье "Умершие в ноябре 1994 года"
Отрывок, характеризующий Умершие в ноябре 1994 года
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.