Умершие в ноябре 1997 года
Поделись знанием:
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Это список известных людей, умерших в ноябре 1997 года.
- 1 ноября — Фёдор Кочергин — младший сержант Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 3 ноября — Александр Заморзаев-Орлеанский (70) — советский математик и кристаллограф.
- 3 ноября — Георгий Антадзе (77) — советский футболист, нападающий, полузащитник. Заслуженный мастер спорта.
- 3 ноября — Владимир Гуляев (73) — советский киноактёр, Заслуженный артист РСФСР (1976).
- 3 ноября — Ашот Навасардян (47) — армянский национальный и политический деятель. Основатель Республиканской партии Армении.
- 5 ноября — Исайя Берлин (88) — английский философ.
- 5 ноября — Дебби Линден (36) — британская фотомодель и актриса; передозировка героина.
- 6 ноября — Валентин Дуклер (89) — советский киноактёр, заслуженный артист Украинской ССР.
- 7 ноября — Анатолий Калачёв (77) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 8 ноября — Васиилй Жуков (79) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 8 ноября — Фёдор Медвидь (54) — советский футболист и украинский тренер.
- 11 ноября — Виктор Пархоменко (92) — советский военачальник.
- 12 ноября — Дмитрий Бибиков (81) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 12 ноября — Нина Русакова (82) — единственная женщина — заслуженный лётчик-испытатель СССР, полковник.
- 13 ноября — Владимир Батяй (72) — советский скульптор.
- 13 ноября — Мария Миронова (86) — советская актриса, народная артистка СССР (1991), мать Андрея Миронова.
- 15 ноября — Николай Андреев (77) — российский лингвист, профессор, доктор наук.
- 15 ноября — Владимир Венгеров (77) — советский режиссёр и сценарист игрового кино.
- 15 ноября — Валентина Ковель (74) — советская и российская актриса театра и кино, Народная артистка СССР.
- 17 ноября — Ольга Кусенко (78) — советская украинская актриса кино и театра.
- 17 ноября — Евгений Рубан (56) — белорусский шахматист, мастер спорта СССР.
- 18 ноября — Константин Кульчицкий (75) — украинский ученый.
- 18 ноября — Ксения Минина (56) — советская актриса.
- 19 ноября — Виктор Алексеевский (72) — полный кавалер Ордена Славы.
- 20 ноября — Сергей Булычев (81) — генерал-майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 20 ноября — Николай Никовский (79) — полковник Советской Армии, участник подавления Венгерского восстания 1956 года, Герой Советского Союза.
- 22 ноября — Николай Павленко (77) — участник Великой Отечественной войны, командир эскадрильи 91-го гвардейского штурмового авиационного полка 4-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии 5-го штурмового авиационного корпуса 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта, гвардии старший лейтенант. Герой Советского Союза.
- 22 ноября — Майк Хатчинс (37) — певец, лидер группы INXS; самоубийство.
- 23 ноября — Григорий Ляхивский (72) — полный кавалер Ордена Славы.
- 23 ноября — Олег Хомутов (63) — парашютист-испытатель, Герой Советского Союза.
- 24 ноября — Барбара (67) — французская певица, поэтесса, автор песен.
- 25 ноября — Хастингса Камузу банда (99) — первый президент Малави.
- 25 ноября — Георгий Павлов (73) — Герой Советского Союза.
- 26 ноября — Иван Давыдов (75) — Герой Социалистического Труда.
- 26 ноября — Фёдор Садчиков (75) — Герой Советского Союза.
- 27 ноября — Елизавета Никищихина (56) — советская, российская актриса театра и кино, Заслуженная артистка РСФСР.
- 27 ноября — Юлий Хмельницкий (92) — актёр и театральный режиссёр, народный артист России; прославился как режиссёр фильма «Мистер Икс» по одноимённой оперетте Имре Кальмана.
- 30 ноября — Кэти Акер (50) — американская постмодернистская и феминистская писательница, драматург и эссеист, открытая лесбиянка; рак.
Напишите отзыв о статье "Умершие в ноябре 1997 года"
Отрывок, характеризующий Умершие в ноябре 1997 года
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.