Унайонвилл (Миссури)
| Город
Унайонвилл
Unionville
Показать/скрыть карты
|
Унайонвилл (англ. Unionville) — город (фактически — посёлок) в округе Патнам на севере штата Миссури близ границы с Айовой.
Описание
Унайонвилл был основан в 1853 году, после того, как в результате длительных препирательств были наконец определены границы и принадлежность округа Патнам.
По данным переписи населения 2010 года, городок имел площадь в пару квадратных миль (чуть больше 5 квадратных километров), а проживали в нём 1865 человек, в том числе 844 домохозяйства и 468 семей. Для сравнения, в 2000 году здесь жил 2041 человек, хотя стоит отметить, что за последний век численность населения практически регулярно колебалась в диапазоне 1800—2000 человек. По данным на 2010 год в городе находилось чуть больше тысячи домов. По расовому составу подавляющее большинство (97,1 %) были европейской расы, афроамериканецев — 0,4 %, индейцев — 0,2 %, азиатов — 0,7 %, остальных рас — 0,3 %, а метисов — 1,3 %. На долю испанцев или латиносов приходилось 1,2 % населения. По гендерному составу на долю мужчин и женщин приходилось 46,5 % и 53,5 % соответственно.
Катастрофа рейса 11
22 мая 1962 года неподалёку от Унайонвилла произошла крупнейшая в штате Миссури авиакатастрофа. Пассажирский самолёт Boeing 707 авиакомпании Continental Airlines выполнял пассажирский рейс 11 из Чикаго в Канзас-Сити, когда вдруг разрушился в воздухе, после чего обломки рухнули на землю в десятке километров к северо-северо-западу от Унайонвилла, при этом погибли 45 человек. Причиной катастрофы стал теракт пассажира-самоубийцы, который доведённый до отчаяния из-за долгов застраховал свою жизнь на крупные суммы, после чего пронёс на борт бомбу. После того, как рейс 11 вышел из зоны грозы и пассажирам разрешили отстегнуться, самоубийца пронёс в туалет свою бомбу и взорвал её.
В настоящее время в Унайонвилле установлен мемориал с именами жертв той трагедии.
Напишите отзыв о статье "Унайонвилл (Миссури)"
Ссылки
- [www.komandirovka.ru/cities/unionvilleb/ Поселок Унайонвилл, Штат Миссури] (рус.). Командировка.ру. Проверено 17 июля 2015.
Отрывок, характеризующий Унайонвилл (Миссури)
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
