Уна О’Коннор

Уна О'Коннор
Una O'Connor
крайняя справа
Имя при рождении:	Агнес Тереза Макглейд
Дата рождения:	23 октября 1880(1880-10-23)
Место рождения:	Белфаст, Соединённое королевство Великобритании и Ирландии
Дата смерти:	4 февраля 1959(1959-02-04) (78 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США
Профессия:	актриса
Карьера:	1929—1957

Агнес Тереза Макглейд (англ. Agnes Teresa McGlade; 23 октября 1880 — 4 февраля 1959) — ирландская характерная актриса.

Биография

Агнес Тереза Макглейд родилась в католической семье в Белфасте, Ирландия. После получения образования в Национальной школе Сент-Винсент, Агнес начинает свою актёрскую карьеру в театре Аббатства, где берёт себе сценический псевдоним Уна О’Коннор.

На протяжении многих лет играла в театрах Англии и Ирландии. Первую роль в кино актриса получила в картине «Убийство!», режиссёра Альфреда Хичкока, но первую заметную роль сыграла в фильме 1933 года «Кавалькада», режиссёра Фрэнка Ллойда. Благодаря успеху «Кавалькады» Уна О’Коннор решила остаться в Голливуде.

Обладавшая своеобразной внешностью и неповторимым уморительно-смешным визгливым голосом, О’Коннор играла запоминающиеся эпизодические роли полуистеричных дам, служанок и экономок, зачастую «разбавляя» мрачный фон в фильмах ужасов. В фильмографии актрисы имеются такие фильмы, как «Человек-невидимка» (1933), «Невеста Франкенштейна» (1935), «Осведомитель» (1935) и «Приключения Робин Гуда» (1938).

Несмотря на работу в кино, О’Коннор продолжала играть на театральных подмостках. Наиболее известной театральной ролью актрисы является глухая домработница из пьесы Агаты Кристи «Свидетель обвинения». В 1957 году данная пьеса была экранизирована режиссёром Билли Уайлдером. Фильм получил положительные отзывы критиков. Роль в картине стала последней для Уны О’Коннор, которая из-за преклонного возраста решила уйти из кино.

Скончалась от болезни сердца 4 февраля 1959 года в Нью-Йорке. Она никогда не была замужем и не имела детей. Похоронена на кладбище Голгофа, Нью-Йорк.

Избранная фильмография

• 1930 — Убийство! — миссис Грогран
• 1933 — Кавалькада — Эллен Бриджс
• 1933 — Человек-невидимка — Джении Холл
• 1935 — Невеста Франкенштейна — Минни
• 1935 — Дэвид Копперфильд — миссис Гаммидж

• 1935 — Осведомитель — миссис Макфиллип
• 1938 — Приключения Робин Гуда — Бесс
• 1940 — Морской ястреб — мисс Латам

Ссылки

• [ibdb.com/person.php?id=54839 Уна О'Коннор] (англ.) на сайте Internet Broadway Database

Отрывок, характеризующий Уна О’Коннор

По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.