Унбегаун, Борис Генрихович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Унбегаун»)
Перейти к: навигация, поиск
Борис Генрихович Унбегаун
нем. Boris Ottokar Unbegaun
Страна:

Российская империя Российская империяФранция Франция

Научная сфера:

лингвистика, филология, славистика

Место работы:

Институт славянских исследований, Страсбургский университет, Свободный университет Брюсселя, Оксфордский университет, Нью-Йоркский университет

Альма-матер:

Константиновское артиллерийское училище, Люблянский университет, Сорбонна

Бори́с Ге́нрихович Унбега́ун (также Б.-О. Унбегаун, нем. Boris Ottokar Unbegaun; 1898, Москва — 1973, Нью-Йорк) — лингвист и филолог, специалист по славянским языкам и литературе. Участник Белого движения. Родился в России, по происхождению немец; работал в университетах Франции, Англии, США.





Биография

По словам Н. И. Толстого, Борис Унбегаун — «учёный с нерусской фамилией, но с русским самосознанием, русским сердцем и русской нелёгкой судьбой». Он родился в Москве, юношей поступил в Константиновское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге, которое окончил в 1917 году. Успев побывать на фронтах Первой мировой войны. Во время Гражданской войны в России служил в Добровольческой армии, был ранен, после поражения белых поселился в Европе.

В 1922-1924 гг. был студентом Люблянского университета в Словении, затем продолжил обучение в Сорбонне, избрав специальность слависта. Его учителями и старшими коллегами были Гойко Ружичич[1],Андре Вайан, Антуан Мейе, Андре Мазон и др. После университета ему предложили место в библиотеке Института славянских исследований в Париже, где он, помимо прочего, много занимался рецензированием и составлением обзоров по русскому языкознанию и литературе.

В 1935 году защитил докторскую диссертацию на тему «Русский язык XVI века (1500—1550)» и выпустил две книги — об именных флексиях в русском языке XVI века и о сербском литературном языке XVIII века. Летом того же года познакомился с Мариной Цветаевой, которая характеризовала его в письме так: «молодой русский немец — в типе Даля, большой и скромный филолог». В 1936 году появились его первые очерки по русской ономастике (о названиях городов).

Во время Второй мировой войны, после оккупации Франции, был заключён в Бухенвальд, где пробыл до конца войны. В 1947 году опубликовал статью о славянских жаргонах в немецких концлагерях.

Преподавал в Страсбургском университете, в Свободном университете Брюсселя, с 1948 года также в Оксфордском университете. С 1953 по 1965 год постоянно жил в Оксфорде, работая профессором сравнительной славянской филологии. С 1965 года — профессор славянской лингвистики в Нью-Йоркском университете, где остался до конца жизни.

Научная деятельность

Борис Унбегаун внёс вклад в исследование исторической морфологии русского языка («Русский язык XVI века (1500—1550). Словоизменение имён»). Он выявил типы калькирования в славянских языках на разных этапах их развития, преимущественно на этапе становления литературных языков. Он также впервые разработал периодизацию истории литературного языка у сербов до реформы Вука Караджича (сильно видоизменившей сербскую кириллицу), охарактеризовал русское влияние на культуру, литературу и язык сербов XVIII века.

Составил «Русскую грамматику» (изданную по-французски и в переводе на английский и немецкий языки), библиографический справочник по русскому языку, пособие по русскому стихосложению, по терминологии русского права. Опубликовал ряд работ по русской культуре (календарю, описанию внешности и пр.).

В области ономастики Борис Унбегаун провёл анализ названий русских городов (по греческой и по собственно славянской модели), создал ряд очерков по этимологии русских слов, а также по самоназванию карпаторуссов - «русины» (Ruteni / Rutheni).

Широкому кругу читателей он известен прежде всего как автор фундаментальной работы по русским фамилиям, позже переведённой на русский язык (с английского оригинала). Многие его другие научные труды далеко не потеряли значимости и ещё ждут своей публикации в России.

Основные труды

  • La langue russe au XVIe siècle (1500—1550). — P.: Inst. d'Études Slaves de l’Univ. de Paris, 1935.
  • Les débuts de la langue littéraire chez les Serbes. — P.: Champion, 1935.
  • Grammaire russe. — Lyon-Paris, IAC, 1951 (английский перевод: Russian grammar. Oxford: Clarendon Press, 1957; немецкий перевод: Russische Grammatik. — Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1969)
  • L’Origine du nom des Ruthènes. — Winnipeg: Acad. ukrainienne libre des sciences, 1953.
  • A bibliographical guide to the Russian language. — Oxford: Clarendon Press, 1953.
  • Russian versification. — Oxford: Clarendon Press, 1956.
  • Drei russische Grammatiken des 18. Jahrhunderts. Nachdr. der Ausg. von 1706, 1731 und 1750. — München: Fink, 1969.
  • Studies in Slavic Linguistics and Poetics. — New York: New York University Press., 1969.
  • Selected papers on Russian and Slavonic philology. — Oxford: Clarendon Press 1969.
  • Russian surnames. — Oxford: Clarendon Press, 1972. [Рус. пер.: Унбегаун Б.-О. Русские фамилии. — М.: Прогресс, 1989 (и переиздания)]

Напишите отзыв о статье "Унбегаун, Борис Генрихович"

Примечания

  1. [www.ozon.ru/context/detail/id/6195046/ Книга «Формальная школа и современное русское литературоведение» Роман Якобсон — купить книгу ISBN 978-5-9551-0475-1 с доставкой по почте в интернет-магазине Ozon.ru]

Ссылки

  • [www.ozon.ru/context/detail/id/6195046/ Формальная школа и современное русское литературоведение Роман Якобсон Якобсон, Роман Осипович]
  • [en.calameo.com/read/0035001719754f66a1e86 Ружичич Гойко, Плевская Гимназия]
  • [lib.ugent.be/en/catalog/rug01:001632016 Гентский университет]

Литература

  • Robert Magidoff, George Y. Shevelov, J. S. G. Simmons, and Kiril Taranovski (eds). Studies in Slavic Linguistics and Poetics in Honour of Boris O. Unbegaun. — New York: New York University Press, 1968.
  • Толстой Н. И. Об авторе этой книги // Унбегаун Б.-О. Русские фамилии. — М.: Прогресс, 1989. — ISBN 5-01-001045-3

Отрывок, характеризующий Унбегаун, Борис Генрихович



Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.