Унвер, Сюхейл
| Сюхейл Унвер |
Сюхейл Унвер (тур. Süheyl Ünver; 1898 — 1986, Стамбул) — турецкий писатель и врач.
Окончил медицинский факультет в Дапюлфюне в 1920 году. Работал в больницах Хасеки и В.Гуреба. В Школе Индустрии работал помощником.
Получил дополнительное образование за границей. Основатель медицинского факультета Стамбульского Университета. В Академии Искусств работал преподавателем. В 1939 году получил звание профессора. В 1967 году на медицинском факультете Джерахпаша основал курсы истории медицины и курсы по деонтологии. В 1973 году вышел на пенсию. Умер в 1986 году.
Знал фарси, французский и арабский языки. Был интересовался всеми аспектами турецкой культуры. Собирал коллекции и весь свой архив пожертвовал институту и библиотеке Сулеймание. Большую часть времени уделял исследованиям и публикациям. Член 18 научных клубов. Опубликовал около 2500 книг и работ по истории медицины, науки и культуры. В 1985 году получил награду от министерства культуры, также обладатель зарубежных наград.
Автор множества статей в газетах, журналах и энциклопедиях.
Черпал вдохновение от своих учителей Али Рыза Бей, Абдльазиз Меджди Торун, Акыл Мухтар Озден.
Напишите отзыв о статье "Унвер, Сюхейл"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Унвер, Сюхейл
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
