Унгерн фон Штернберг
| Унгерн фон Штернберг | |
 | |
|
Описание герба: см. текст | |
| Девиз: |
Nescit occasum |
|---|---|
| Том и лист Общего гербовника: |
XIII, 12 |
| Титул: |
Бароны, графы |
Подданство: | |
фон Унгерн-Штернберг (нем. Ungern-Sternberg) — старинный немецко-балтийский (остзейский) графский и баронский род.
Происходит от Ганса Унгерна (Унгерн — в переводе с немецкого — «венгерский»), бывшего в 1269 году вассалом рижского архиепископа; по другим данным — от Иоганна Штернберга, переселившегося из Венгрии в Лифляндию в 1211 году. Баронское достоинство пожаловано этому роду в 1653 году шведской королевой Кристиной (по другим данным, в 1534 году германским императором). 29 марта 1277 года Рудольф Унгерн заключил договор с магистром Ливонского ордена Эрнстом Ратцебургом[1]. В 1577 году Юнгерн фон Унгерн в числе всадников Братства Черноголовых участвовал в обороне Ревеля от русских войск под командованием воевод Ф. И. Мстиславского и И. В. Шереметева.
Одна из линий рода получила в 1874 году графское достоинство Российской империи. Род Унгерн-Штернбергов был внесён в дворянские матрикулы всех трёх прибалтийских губерний. Девиз рода Унгернов: «Звезда их не знает заката». По словам Р. Ф. Унгерна, его род имел 72 убитых на войне.
Описание герба
Четырехчастный щит с малым щитком в середине. В щитке в червленом поле золотая восьмиконечная звезда. В первой и четвертой лазоревых частях основного щита три золотые лилии (две и одна) и семь золотых шестиконечных звезд: три в ряд над двумя лилиями, одна между ними; две по бокам нижней лилии, и последняя под ней. Во второй и третьей золотых частях червленая пятилепестковая роза, с золотой сердцевиной и с пятью зелеными листочками.
Над щитом графская корона и три графские коронованные шлемы. Нашлемники: средний — связка из золотых и серебряных, переплетенных между собой петушиных перьев между золотым и синим орлиными крыльями; правый — два павлиньих пера, между ними золотая шестиугольная звезда; левый — золотой возникающий коронованный лев вправо, между двух черных, с золотыми желудями и с зелеными листьями, дубовых пней. Наметы: средний и правый — лазоревый с золотом; левый — червленый с золотом. Щитодержатели: два золотых льва с повернутыми назад головами, с червлеными глазами и языками. Девиз: «NESCIT OCCASUM» золотыми буквами на червленой ленте. Герб графа Эвальда Унгерн-Штернберга внесен в [gerbovnik.ru/arms/2125.html Часть 13 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 12].
Известные представители
- Унгерн-Штернберг, Анна Владимировна фон (1769—1846) — дочь коменданта Ревельской крепости, жена А. Г. Бобринского
- Унгерн-Штернберг, Роман Фёдорович фон (1885—1921) — русский генерал, видный деятель Белого движения на Дальнем Востоке.
- Унгерн-Штернберг, Александр фон (1806—1841/1847) — писатель-беллетрист на немецком и русском языках
- Унгерн-Штернберг, Карл Карлович фон (умер в 1872 году) — строитель железных дорог
- Унгерн-Штернберг, Карл Карлович (1730—1797) — генерал-адъютант императора Петра III; губернатор Санкт-Петербургской губернии (1774—1779).
- Унгерн-Штернберг, Ольга (24.11.1895 — 22.11.1997) — немецкий астролог и врач, долгожитель (102 года)
См. также
Напишите отзыв о статье "Унгерн фон Штернберг"
Примечания
- ↑ Герман Вартберг. Ливонские хроники.
Литература
- Унгерн-Штернберг, графский и баронский род // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Долгоруков П. В. Российская родословная книга. — СПб.: Тип. Э. Веймара, 1856. — Т. 3. — С. 417.
- [www.bbl-digital.de/eintrag// Ungern-Sternberg, von] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital (нем.)
Отрывок, характеризующий Унгерн фон Штернберг
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
