Университетский колледж Лондона

Университетский колледж Лондона (UCL (University College London))
Оригинальное название	London University (1826-1836), University College London (1836 - настоящее время)
Девиз	Cuncti adsint meritaeque expectent praemia palmae
Год основания	1826
Канцлер	Принцесса Анна
Научный руководитель	Проф. Малькольм Грант
Студенты	23,250
Бакалавриат	12,789
Докторантура	10,463
Преподаватели	9,783
Расположение	Гауэр Стрит, Блумсбери,Лондон, Великобритания
Сайт	[www.ucl.ac.uk .ac.uk]

К:Учебные заведения, основанные в 1826 году

Университетский колледж Лондона (англ. University College London, UCL) — университет города Лондона, входящий в состав Лондонского университета. Расположен в самом центре столицы, на Gower Street.

Основанный в 1826 году как Лондонский университет (London University), UCL стал самым первым университетом Лондона; его здание было построено архитектором Уильямом Уилкинсом. В 1836 году Лондонский университет (London University) и Королевский Университет (King’s University) основали Университет Лондона (University of London), который состоял из двух колледжей — Университетского и Королевского. В итоге UCL получил название «Университетский Колледж Университета Лондона», а из-за повторения слова Университет в его названии он был переименован в Университетский Колледж Лондона.

В соответствии с одним из самых известных рейтингов университетов мира, «QS World University Rankings», UCL занимает 2-ое место в Европе и Великобритании и 4-ое место в мире (согласно [www.topuniversities.com/university-rankings/world-university-rankings/2012 последнему ежегодному рейтингу QS], вышедшему в сентябре 2012 года).

В UCL работали или учились 26 лауреатов Нобелевской премии, последним из которых на настоящий момент является Сэр Чарльз К. Као, который получил эту премию в 2009 году, по физике.

UCL первым в Англии начал принимать студентов независимо от их религии или пола.

UCL состоит из 10 факультетов, в рамках которых существует более 100 департаментов, институтов и исследовательских центров. UCL — ведущий центр биомедицинских исследований.

Основной кампус UCL расположен в районе Блумсбери в Центральном Лондоне. У UCL есть кампус в Дохе (Катар), специализирующийся на археологии и музееведении, а также школа энергетики и ресурсов, основанная в Аделаиде, Австралия.

Общий годовой доход университета составляет около 802 000 000 фунтов стерлингов, причем около 283 000 000 получается только от грантов за научные исследования.

В UCL работает более 4000 академических и научных сотрудников и 648 профессоров, и это самое большое их количество среди всех университетов Великобритании. В настоящее время в университете учатся 46 стипендиатов из Королевского Общества, 55 стипендиатов из Британской Академии Наук, 10 стипендиатов из Королевской Инженерной Академии и 99 из Академии Медицинских Наук.

В 1893 году в UCL возник первый в Англии студенческий союз.

UCL является членом Ассоциации университетов стран Содружества, Европейской ассоциации университетов, G5, Лиги европейских исследовательских университетов, Группы «Рассел» (Russell Group), UNICA и университетов Великобритании. Он входит в Золотой треугольник (Golden Triangle), представляющий собой группу самых элитных британских университетов: Оксфордский университет, Кембриджский университет и Университетский колледж Лондона.

История

XIX век

UCL был основан 11 февраля 1826 как «Лондонский университет» в качестве светской альтернативы религиозных университетов Оксфорда и Кембриджа. Философ Джереми Бентам считается духовным отцом UCL, его радикальные идеи в области образования и общества были вдохновением для основателей заведения шотландцев Джеймса Милля (1773—1836) и Генри Брума (1778—1868). В 1827 году была создана первая в Англии кафедра политики и экономики. В 1828 году университет стал первым в мире, который предложил изучать Английский как академический предмет.

В 1830 году UCL основал свою школу при университете Школу Лондонского Университета(London University School), которая позже была переименована в Школу Университетского Колледжа (University College School). В 1833 году был назначен первый профессор географии в Великобритании — Капитан Александр МакКоннахи. В 1834 году открылся Госпиталь Университетского Колледжа (University College Hospital) как часть медицинского института UCL. В 1836 году Университет Лондона (London University) и Королевский Университет (King’s University) создали Лондонский университет (Universty of London), который состоял из двух колледжей Университетского и Королевского, так UCL и получил своё название Университетский Колледж Лондонского Университета, из за повторения слова Университет в его названии, его переименовали для созвучности в Университетский Колледж Лондона. В 1871 году была основана школа изобразительных искусств Феликса Слейда (Slade School of Fine Art). В 1878 UCL стал первым британским университетом, который начал допускать женщин на равных условиях как мужчин. В 1898 году профессор химии Уильям Рамзай открыл элементы криптон, неон и ксенон.

XX век

Сэр Грегори Фостер стал первым проректором UCL в 1906 году. В том же году было построено Крестообразное Здание (Cruciform Building), в который стал новым домом для Университетского Госпиталя (University College Hospital). В 1907 году Лондонскому университету король Эдуард VII официально дал право университету выдавать ученые степени. В рамках этой реорганизации, все колледжи университета, в том числе UCL, потеряли свою юридическую самостоятельность. Значительный ущерб был нанесен UCL из за бомбы во время Второй Мировой Войны, очень сильно пострадал Большой Зал (Great Hall) и лаборатории физики Кэри Фостера (Carey Foster Physics Laboratory). Первый студенческий журнал UCL, Pi Magazine, был, опубликовал впервые 21 февраля 1946. В 1959 был основан первый в мире Институт по Изучению Еврейской Культуры (Institute of Jewish Studies) . В 1966 году была создана Космическая Научная Лаборатория Мулларда (The Mullard Space Science Laboratory). В 1973 году в UCL было отправлено первое в мире электронное письмо.

В 1977 году королева Елизавета II восстановила юридическую независимость UCL но, к сожалению, не дала отдельного права присуждать свои ученые степени. В 1986 к UCL присоединился Лондонский Институт Археологии (London Institute of Archeology). В 1988 году в UCL появились кафедры ларингологии, отологии и ортопедии, так же открылся НИИ урологии, нефрологии и медицинской хирургии. С 1995 по 1997 годы UCL основал институты словесности, офтальмологии, педиатрии и неврологии. В 1998 году была сознана Медицинская Школа (UCL Medical School) в которой объединились все медицинские кафедры в UCL. В 1999 году в UCL была открыта Школа по изучению Восточной Европы и Славянских Культур (School of Slavonic and Eastern European Studies) и Стоматологический Институт Истмана (Eastman Dental Institute)

XXI век

В 2001 году был открыт Институт по изучению преступности Джила Дандо (Jill Dando Institute of Crime Science), который является единственным в мире центром по разработке программ, направленных на снижение мировой преступности. В 2003 году Имперский колледж Лондона и Университетский колледж Лондона вместе создали Лондонский центр нанотехнологий (The London Centre for Nanotechnology).

В 2002 году были предложения об объединении Университетского и Имперского колледжей Лондона с целью создания «Мирового Университета № 1». Это вызвало сильную оппозицию со стороны преподавательского состава, студентов и союзов обоих университетов, которые критиковали «неприличную поспешность и несогласование со студентами и преподавателями». Это привело к отказу от предложения и к отставке проректора UCL сэра Дерека Робертса.

В 2005 году королева Елизавета II наградила UCL правом присваивать свои ученые степени. В 2005 году UCL построил новое здание для клиники Университетского колледжа (University College Hospital), которая стала самой большой и современной больницей в Лондоне. Здание находится на Юстон-роуд, рядом с главным кампусом университета. В этом же году был открыт НИИ отоларингологии. В 2006 году Школа по изучению Восточной Европы и Славянских Культур (School of Slavonic and Eastern European Studies) переехала в новое, специально построенное здание на Тавитон-стрит.

В 2006 году был основан Институт здоровья ребенка (Institute of Child Health), который стал крупнейшим подразделением новосозданного факультета биомедицинских наук. В 2007 году был учрежден Институт по изучению рака (Cancer Institute). В 2008 году UCL стал первым британским университетом, который подписал соглашение об основании кампуса в Австралии, там создали Школу энергетики и ресурсов (School of Energy & Resources).

В 2009 году UCL объявил, что присоединится к другим элитным учебным заведениям высшего образования в Великобритании, таким как Кембриджский университет и Лондонская школа экономики. Они решили, что для поступления в их университеты студенты должны сдать все экзамены как минимум на 97%. В 2012 году открыли Школу фармацевтики (School of Pharmacy).

Отказ от религии

Колледж был специально создан без акцента на религию, чтобы студенты разных конфессий (в частности, католики и протестанты) могли учиться вместе без конфликтов. До сих пор UCL сохраняет свою строгую позицию против религии и, в отличие от большинства других университетов в Великобритании, не имеет официальных религиозных центров и клубов.

Кампус

UCL расположен в центре Лондона в районе Блумсбери. Основной кампус — вокруг Гауэр-стрит (Gower Street), где находятся институты биологии, химии, экономики, техники, географии, истории, языков, математики, философии, политики, физики и медицинская школа. В этом же районе расположен Лондонский центр нанотехнологий (London Centre for Nanotechnology), Школа изобразительных искусств Феликса Слейда (Slade School of Fine Art), Союз студентов (Student Union), основная библиотека, научная библиотека, театр Блумсбери (BloomsburyTheatre), Музей египетской археологии Питри (Petrie Museum of Egyptian Archaeology). На Юстон-роуд находится Стоматологический институт Истмана (Eastman Dental Institute), Институт рака (Cancer Institute), Институт по изучению преступности Джила Дандо (Jill Dando Institute of Crime Science), Институт археологии (London Institute of Archeology), Институт здоровья ребенка (Institute of Child Health) и Космическая научная лаборатория Мулларда (The Mullard Space Science Laboratory). В этом же районе расположены факультеты антропогенной среды и юриспруденции, Школа фармацевтики (School of Pharmacy) и Школа по изучению Восточной Европы и славянских культур (School of Slavonic and Eastern European Studies).

В Клеркенуэлле расположен Институт офтальмологии (Institute of Ophthalmology), в Станмуре — Институт ортопедии и изучения опорно-двигательного аппарата (Institute of Orthopedics and Musculoskeletal Science), в Уиттингтоне расположен главный кампус Медицинской школы. Школа энергетики и ресурсов находится в Аделаиде, Австралия. С сентября 2010 года университет ведет подготовительные программы по физике и математике в Университете Назарбаева в Астане, Казахстан.

Отрывок, характеризующий Университетский колледж Лондона

Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.